Братья ветра

Я с болью наблюдал за печальными руинами одного из самых знаменитых и прекрасных Девяти городов и знал, что лорд Хакатри разделял мои чувства. Там, где когда-то кипела жизнь, а купцы доставляли товары на своих быстрых кораблях в самые разные земли вдоль побережья, теперь осталось не более тысячи жителей, по большей части новых смертных поселенцев. Кементари и его горожане прежде процветали благодаря пряностям и великолепным тканям, прибывавшим на кораблях в порт. Теперь они существовали только благодаря козам и овцам, что паслись на склонах холмов в центре острова, а также ферм, где выращивали зерно и овощи.

Несмотря на все сложности, зида'я из Кементари гордились своим прошлым, однако мой господин никак не мог помочь им открыто. Поэтому он сделал тайный дар правителям острова – значительную сумму золотом, которую мы взяли с собой, чтобы иметь возможность спокойно прожить в землях смертных. Мы оставили золото в разграбленном Храме Свидетеля так, чтобы они его не нашли до нашего отъезда. Надеюсь, оно им помогло, в особенности моему народу тинукеда'я, которые по большей части добывали пропитание рыбной ловлей с маленьких лодок или в каменоломнях острова. Когда мы медленно двигались обратно по разбитой дороге, ведущей к порту, я слышал крики рыбаков, тинукеда'я и смертных и вспомнил слова Инелуки о том, что очень скоро смертные вытеснят зида'я.

После Кементари мы снова сели на корабль и направились на юг, и теплым утром Луны Черепахи вошли в крупный порт, называвшийся Наббан, сердце огромного королевства смертных.

Когда я наблюдал за кипевшей жизнью громадного порта – большие корабли стояли на якоре, точно спящие утки, сотни маленьких лодок носились взад и вперед, словно водомерки, – меня поразили размеры Наббана и почти невыполнимая задача, которую мы надеялись тут решить. Я никогда не видел смертных в таких количествах, более того, даже не мог представить, что их столько на свете, не говоря уже о том, чтобы поместиться за стенами города, выстроенного на нескольких холмах. Возможно, здесь имелись целители, способные нам помочь, но как их отыскать?

Лорд Хакатри был одним из самых известных зида'я, и высокопоставленные сановники Наббана уже нас ждали, чтобы приветствовать. Их одежда не слишком заметно отличалась от того, во что одевались эрны и другие смертные северяне, если не считать сшитых на заказ разноцветных плащей из более тонких и лучше выделанных тканей. Многие носили шляпы из крашеной шерсти, некоторые весьма необычной формы, они не защищали от солнца или дождя, и, казалось, их сделали с одной целью: позабавить всех.

Аристократы, которые встречали нас в доке, сказали моему господину, что его пригласили в Санцеллан для аудиенции с императором – странное слово, заменявшее короля, я полагаю. Хакатри весьма церемонно их поблагодарил и сказал, что слишком плохо себя чувствует и будет рад отложить эту честь до того момента, как поправится, и что он прибыл в Наббан для исцеления от ран.

Сановники, которые нас встречали, вероятно, распространили слух о плохом здоровье моего господина, потому что уже на следующий день после прибытия в наш дом рядом с портом стали приходить дюжины и дюжины жителей Наббана, предлагавших помощь лорду Хакатри. Практиковавших философов и целителей мой господин соглашался принять, но большинство тех, кто каждое утро появлялся у наших дверей, интересовала лишь возможность поговорить с настоящим лордом зида'я. Или заявлялись сомнительные лекари, которые пытались всучить нам мази и обычные настойки на растениях, кровь животных, землю с кладбища и даже менее аппетитные вещи, глупейшие средства, способные скорее убить пациента, чем помочь. Каждый день я тратил часы, чтобы в армии жуликов и простаков, желавших увидеть Хакатри, найти одного или двух целителей, достойных общения с ним. В конечном счете даже лучшие умы огромного города смертных не смогли предложить ничего нового.

Кроме хранителя врат Хакатри, у меня имелись и другие многочисленные обязанности. После того как Инелуки вернулся в Асу'а, с нами осталось всего несколько слуг, следивших за самыми необходимыми потребностями моего господина, я стал единственным, кто мог его успокоить, когда боль становилась особенно сильной, и мы провели вместе много ночей, когда раны не давали ему уснуть. Иногда мы беседовали, в другие моменты мой господин не мог говорить, и тогда я читал его любимые стихи, Тайя и Бенхайя-Шоно, или из «Хроник истории Новых земель» Дириту, а он лежал и дрожал в своей постели.