Братья Винсент

студенческого возраста. Слезы жгли глаза, когда запах кофе распространился снизу. Я

слышала, как дядя и тетя счастливо болтают на кухне и жарят бекон на плите. Это было

домом. Тот, который для меня никогда не был знаком.

— Ты слышишь меня, Лана?

Вырываясь с вечеринки жалости, которую я устроила для себя, я откашлялась.

— Извини, мама, что ты сказала?

— Он хочет, что бы ты прилетела в Нью-Йорк, что бы присутствовала на свадьбе. Ты

можешь поверить в это? Моя малышка в Нью-Йорке. Я сказала ему ни за что! Ты бы не

хотела быть на его нелепой свадьбе. Но он настаивал, что хочет поговорить с тобой. Он

будет звонить тебе сегодня. Его маленькая шлюха хочет, что бы ты была подружкой

невесты. Ты даже не знакома с ней.

— Хорошо, мам. Спасибо, что сообщила мне. Мне нужно идти. Я позвоню тебе позже.

Эштон ждет меня, на утреннюю пробежку, — мама купилась на мою ложь, я упала на

подушку, когда закончила разговор.

Может ли все это испортить еще больше? Дома зазвонил телефон, и я услышала, как тетя

подошла к нему. Я не сомневалась, что это моя мама, хотела рассказать тете все то, что

рассказала мне. Если бы мама упомянула ложь, которую я сказала ей о пробежке с Эштон, я знала, что моя тетя прикроет меня. Я завернулась калачиком в одеяло и закрыла глаза.

Пока, я могла притвориться, что это был мой дом. У меня было безопасное, счастливое

место.

Войдя в кухню несколько часов спустя, слабый запах бекона по-прежнему заполнял

воздух. Эштон стояла, у стола в пижаме с взъерошенными волосами, наливая себе чашку

кофе.

— Доброе утро, — сказала я, останавливаясь рядом со шкафом, чтобы налить себе чашку

кофе.

— О, это моя напарница по раннему утреннему бегу. Дразнящий голос заставил меня

улыбнуться.

— Э-э, да, извини меня. Мне нужен был предлог, что бы закончить разговор.

Эштон рассмеялась и протянула мне чашку кофе.

— Не волнуйся. Мама прикрыла нас, судя по записке что она оставила, — она указала на

листок лежащий на баре.

Я протянула руку и подняла его.

— Доброе утро, девочки,

Надеюсь, вам понравилось начало вашего утра. Я должна сказать, что когда Кэролайн

позвонила мне сегодня утром и упомянула, что вы вдвоем пошли на утреннюю пробежку, я была немного удивлена. Я могла бы поклясться, что я проходила мимо ваших плотно

закрытых дверей. Но не волнуйтесь, я не выдала ваш секрет своей сестре. Она верит, что вы наслаждаетесь хорошей длинной пробежкой, прежде чем вернуться домой, что

бы поесть яичницу с беконом, которую я приготовила.

Люблю, мама

Я улыбнулась про себя и положила письмо обратно.

— Как твоей маме удается быть такой классной, а моей сумасшедшей психичкой? -

спросила я, делая глоток черного кофе.

Эштон даже не отрицала безумные склонности моей матери. Она грустно нахмурилась и

пожала плечами.

— Зачем бы твоей маме звонить так рано утром?

Я пожала плечами и поставила чашку обратно. Я действительно не хотела говорить об

этом, но я знала, что обсуждая это с кем-то другим, кроме моей мамы, поможет в

легкостью принять решение.

— Папа женится.

Глаза Эштон расширились, и она облокотилась на столешницу обоими локтями, изучая

меня. Я знала, что она старается угадать мою реакцию на эту новость.

— Ты ожидала этого, правда? — спросила она нерешительно.

— Да, ожидала. Но не так скоро и, может быть, не на девушке, которая только на пять лет

старше меня, — ее челюсть отвисла.

— Дядя Нолан связался с двадцатитрехлетней?

Это звучало нелепо, когда она произнесла это вслух. Мой папа не был привлекательным

парнем. Конечно, я любила его, но он был старым и лысеющим. Не говоря уже о брюшке.

— Сумасшедший, да?

— Да, действительно сумасшедший. С тобой все в порядке? Он собирается позвонить

тебе?

Я не была уверена, была ли я в порядке. Даже когда мои родители жили дома. Они

постоянно воевали. Большей частью моих воспоминаний, пока я росла, была сцена, где

мама кричала на отца.

— Я в порядке. Он должен позвонить сегодня. Его невеста. она хочет, чтобы я была ее

подружкой. Я даже никогда не встречалась с ней. Я думаю, что я спрошу у него, смогу ли

я просто быть его шафером. Я думаю, я могла бы потрястись в смокинге.

Эштон испустила вздох, затем обошла вокруг бара и встала рядом со мной. Она обняла

меня за талию и сжала.

— Если ты хочешь поговорить, покричать или даже поплакать, то я здесь.

Мои глаза слезились, и я проглотила комок в горле. Я не любила, когда люди думали, что

я слабая. Я никогда не делилась своими эмоциями. Я хранила все внутри. Разбиралась со

всем сама. Но, знать, что кто-то здесь заботился обо мне — это так много значит. Больше, чем она когда-либо узнает. Я положила голову на нее, и мы вместе в тишине уставились