Братья витальеры

Клаус Штёртебекер не принимал участия в этих бесконечных праздниках. За последнее время он очень постарел. Его все еще пышные светлые волосы заметно поседели. Вокруг глаз и рта залегли морщины, и взгляд его был мрачен и задумчив. Конечно, он мог считать себя победителем. То, чего он хотел добиться, было достигнуто: Вульфламы были уничтожены, Хозанг, Свен, Герд и восемь олдерменов - отомщены.

И все же он не был удовлетворен. С патрициями из рода Вульфламов было покончено, но в городах господствовали другие вульфламы, они хозяйничали так же, как и те, и так же притесняли горожан. "Может быть, мое место среди ремесленников и плебеев, которые борются за демократические свободы, за свои права? - мучительно размышлял Штёртебекер. - А я оказался в стороне, словно отверженный; в одиночку борюсь с целым миром на свой страх и риск, хотя повсюду есть союзники против общих врагов". Такие мысли чуть теплились в глубине, они еще не приобрели четкости, были не вполне ясны. И он страдал, не находя выхода.

Когда он думал, как бы помочь бедным и нищим, как бы помочь горожанам в борьбе, он вспоминал о Германе Хозанге, который выступал вместе с народом. И невольно тут же вспоминал лживого и трусливого "представителя народа" Карстена Сарнова... Одно за другим наплывали воспоминания... Он видел себя идущим по рынку в Висмаре, видел народ, крестьян и горожан, "ученого доктора" Ангеликуса, который оказался шарлатаном и мошенником; смерть на костре странствующего торговца Йозефуса, который считал всех людей злыми и глупыми.

Клаус Штёртебекер смотрел с кормы "Тигра" на флот, который он вел. На его кораблях не было господ и рабов, бедных и богатых, все имели равные права, равную долю в добыче, при равном участии в бою, но и обязанности всех были равны. Витальеры были наемники, ликедеелеры - свободные моряки; один стоял за всех и все за одного.

Штёртебекер добился, чтобы каждый изувеченный в честном бою моряк как достойный сотоварищ был списан на берег достаточно обеспеченным. Очень часто такие искалеченные пираты, оказавшись в городах, становились хорошими разведчиками ликедеелеров.

Пираты-ликедеелеры превратились в одно большое морское братство, связанное клятвой на жизнь и на смерть; братство, открыто выступающее против римского папства, объявившего их вне закона; братство, которое борется с богачами и защищает бедняков. Когда они брали корабль на абордаж, они бросались в схватку с кличем: "Богатым - враг, бедным - друг!"

После многих месяцев успешного каперства у берегов Шотландии, близ Темзы и Шельды, ликедеелеры нашли убежище у фризского55 побережья, где было много островов, за которыми можно укрыться от непогоды и привести в порядок свои корабли.

Здесь они встретили дружеский прием. Фризский фюрст - Кено тен Брок, враждующий с ганзейским городом Бременом, особенно радушно, как желанных союзников, принял ликедеелеров. И пастор Хиско из Эмдена, заклятый враг Ганзы, отнесся к ликедеелерам по-дружески. Кено тен Брок предоставил им гавань и церковь Мариенхав; ликедеелеры превратили ее в крепость, в свой опорный пункт. Крепость Мариенхав была расположена на берегу хорошо защищенной бухты, где даже в очень плохую погоду могло укрыться и стать на якорь много кораблей. С суши бухта была хорошо защищена высокими стенами, окруженными широким непреодолимым рвом, который быстро заполнялся морской водой.

Крепость Мариенхав стала их надежной якорной стоянкой. Эмден - рынком для продажи добычи, а Северное море - местом охоты. Ликедеелеры чувствовали себя хозяевами моря, и отсюда время от времени они совершали отважные каперские набеги, поднимались вверх по течению Эльбы и Везера, появлялись со своими коггами у входов в гавани Гамбурга и Бремена. Это были годы смелого и успешного каперства ликедеелеров, и патриции в гаванях Северного моря несли неисчислимые убытки. Всякая торговля с Англией вследствие этого была сопряжена с огромным риском.

Но и самые доблестные каперские походы не могли отвлечь Штёртебекера от замыслов, которые он бережно хранил в глубине души: Штертебекер был не только хозяином на море, он сделал первый шаг и на суше, на фризском побережье.

Вместе с Кено тен Броком и пастором Хиско из Эмдена мечтал он о свободных городах. С его помощью горожане Бремена и Гамбурга, Стаде и Вердена должны были свергнуть ненавистное правление патрициев. Таким видел он воплощение своей мечты, такую цель ставил он перед собой.

Клаус Штертебекер хотел укрепить свои союзнические связи с фризским фюрстом; он надеялся достичь этого, став его зятем. Пятидесятилетний Штертебекер, которого жизнь не баловала женской лаской, посватал дочь тен Брока, стройную, светловолосую и ясноглазую Хельгу. Он делал ей королевские подарки, но в роли влюбленного был до такой степени неуклюж и становился в ее присутствии таким смущенным и беспомощным, что девушка сначала смеялась над ним, однако скоро не на шутку влюбилась в знаменитого и бесстрашного героя моря.