Братья Змея

Уж слишком долго их органы чувств воспринимали реальность только через фильтры доспехов! Теперь же их лица были открыты, их обдувал поток холодного, сырого ветра. Вживленные рецепторы во много раз усиливали запахи этого места. Приад сделал глубокий вдох. В дуновении ветра он прежде всего ощутил озон и терпкий запах гуано чешуекрылых птиц. Он также уловил специфический соленый аромат слизи двустворчатых моллюсков, облепивших основание утеса; зловоние нефтяной пленки, которая в десяти километрах отсюда покрывала рокайлевые отмели; и даже резкий запах цитрусовой дольки в бокале с крепким коктейлем, в двадцати километрах отсюда в одной из прибрежных таверн архипелага…

Так много всего!

С хрустом ступая по соляной корке, покрывающей поверхность скалы, Приад подошел к самому краю утеса. Под ним, у самых его подошв, разверзалась бездна. Далеко, головокружительно далеко, плескались волны, разлетаясь облаками брызг, а суетливые крючкоклювы то и дело ныряли в эти облака, высекая радуги.

Приад оглянулся на своих бойцов: Кулес, Ксандер, Пиндор, Натус, Андромак с развевающимся за плечами штандартом, и Сциллон. Пилот и его помощник также вышли из корабля и, стоя чуть позади основной группы, в знак особого уважения преклонили колени.

— Во имя примарха, прародителя нашего… во имя ордена, что нас объединяет… во имя Бога-Императора, правящего нами… во имя родной Итаки!.. Пусть то, что принадлежало Итаке, вернется к ней снова!

Приад откупорил медную флягу и вылил тонкой струйкой остатки влаги. Вытекшие из сосуда капли, сверкая на солнце, как жемчужины, устремились вниз, к океану. Таков был обряд возвращения. Каждый Железный Змей, взяв из своего родного мира флягу с «живой водой», совершал обряд причащения по всей Галактике, потому что «живая вода» черпалась из океана, а океанская вода, как известно, есть кровь Императора! Теперь же, по возвращении, то немногое, что осталось во фляге, должно быть возвращено.

Один за другим, подходили бойцы к краю пропасти и выливали содержимое своих фляг в бездну. Потом Приад, Андромак и Ксандер подошли к краю и освободили три фляги, владельцы которых не смогли сами доставить их домой. Фляги хранили «живую воду» Калигнеса, Иллиуса и возлюбленного брата-апотекария Мемнеса. Держа в руках эвсипусы — медные урны — вперед выступили Кулес, Сциллон и Натус. На этот раз, как старейшему из Дамоклов, исполнение последнего долга перед умершими выпало не сержанту, а ястребиноглазому Пиндору.

Пока Приад с чувством декламировал «Плач Диссея», Пиндор по очереди открутил крышки у каждого эвсипуса и благоговейно развеял на соленом ветру серый пепел. Мягкий, сухой, невесомый, он, как прежде вода, воссоединился с морем. Все братья смогли ощутить запах этих пылинок, подхваченных ветром. Запах смерти и славы!

Калигнес, Иллиус, Мемнес… Все они пали в бою с Извечным Врагом на Церере. Они ушли, но никогда не будут забыты. В полевой сумке Приада, что висела у него на бедре, лежали свитки, в которых содержался полный отчет об их жизни, подвигах, обстоятельствах гибели… Все бумаги были скреплены печатью и готовы лечь в архив крепости ордена.

— Смотрите! — воскликнул Пиндор, схватив Приада за руку. — Вот там!

Тут все заметили, что не далее километра от скалы, вода в океане вдруг забурлила, словно закипая. Ульбрумид! Предвестник чорвов! Из-под белой клокочущей пены проступил черный, как ночь, водоворот. Тысячи морских птиц кружили и вились над чудовищной воронкой.

Лишь на мгновение могучие кольца гигантского змея прорвали пену волн, и в этот миг пластины на его чешуе ослепительно блеснули на солнце. Как только он скрылся в волнах, ульбрумид тут же утих, и стаи морских птиц постепенно рассеялись.

— Добрый знак, хорошее предзнаменование… — пробормотал Пиндор.

Приад кивнул. Великие змеи Итаки забрали то, что им принадлежало по праву.

II

— Вы исполнили все необходимые ритуалы? — спросил лексиканий Фраст.

Приад кивнул.

— Обряд возвращения совершен, сэр. Этим утром, на нашей родной планете. Мы сейчас прямо с корабля.

— Понимаю… — Фраст подошел к конторке и вынул гололитическое перо из энергогнезда. — Так как, говорите, их имена?

Из герметичного окна башни Приад задумчиво глядел на рокритовые фортификации и голый, скалистый пейзаж луны, над горизонтом которой сейчас медленно восходила зеленовато-белая Итака.

— Какие имена?

— Имена павших, сержант.

— А-а… — выдохнул Приад. — Калигнес, Иллиус, Мемнес…

Лексиканий записал.

— Есть опись подвигов?

Приад достал из сумки на бедре запечатанный тубус и вручил его лексиканию.

— Здесь полные послужные списки с подробным перечнем и описанием заслуг. Как их командир, скажу, что все братья заслуживают самых высоких похвал.

— Все будет занесено в реестр.

Приад снял с плеча нартециум и положил его на низкий столик. В контейнере, в автоматически закрывающихся, стерильно чистых колбах, находились драгоценные прогеноидные железы, извлеченные из тел павших. Когда погиб Мемнес, Приаду пришлось самому делать это.

Фраст позвонил в колокольчик и послал за апотекариями, чтобы те забрали нартециум.