Братик

Я бы ему памятник воздвиг, дорогому, нерукотворный. Сахе цены нет! Не знаю, кто бы еще сумел меня так, как он расшевелить.

Не знаю уж чего он там понял… не знаю и не хочу знать. Да и не это важно. Но невинными вопросами, только по существу, только по делу, он опять стал вовлекать меня в «азартный мир бизнеса».

Мне просто надо будет набрать новую команду. Это не так трудно.

Тогда, может быть, и Шурок не будет так уж сильно мной недоволен.

Эра убегающих песчинок. День - 0,10

Первые цветочки, первая трогательная зелень. Клен осторожно открывает за окном крылышки-листочки. Боится грядущих холодов, сука.

А холода будут. Я ему это обещал. Нечего расслабляться.

Эра убегающих песчинок. День - 0,4

Поверить не могу. У нас с Шуркой снова был секс!

Просто ночью я коснулся его, и он не отстранился. И были поцелуи, и были ласки и его тело сомкнулось вокруг меня, и я захлебнулся и сгорел в этом огне и несказанной нежности, которую я испытываю к моему братику. Только к нему.

Боже, неужели, все налаживается?

Все обязательно должно быть как раньше. И даже лучше.

Я знаю. Я верю.

Шурка!

Эра убегающих песчинок. День - 0,1

Звонят в дверь. Надо пойти открыть…

ЭПОХА ПЯТАЯ

Эра времени подсчитанного за нас (День не важно какой)

Когда оглашали приговор, я сидел и счастливо улыбался. До сих пор удивляюсь, как меня тогда не сочли за психа. Потому что я улыбался и потом, и в машине, когда нас везли на зону, и все первые дни уже там. Не знаю уж, какая часть меня соображала, что надо говорить, что делать, кому бить морду, потому что моя душа была занята только тем, что бесконечно представляла день моего возвращения, то как я переступлю порог, посмотрю Шурке в глаза, улыбнусь и возоплю: «ПРОСТИ!».

Потому что люблю его.

А он нас сдал. Всех. Никого не пропустил. Даже Саху.

Сдал за наши дела, те, которые я крутил, а не за что бы там ни было другое.

Он все как следует спланировал, мой братишка. Умный мальчик. Я всегда это знал. И стоило следователю затянуть свою песню, я сразу все понял.

На суде его не было, но это и не важно. Я и не ждал его. Мне вовсе не было так нужно видеть его лицо, чтобы понять… как я люблю его и…

Я вернусь.

ЭПОХА ШЕСТАЯ

Эра настоящего (Спустя много времени)

Родной город встретил меня усталым равнодушием умирающей осени две тысячи очередного затертого года. Пахло мокрой листвой и выхлопными газами. Над неизменной улицей Ленина бодрый ветер трепал оптимистичные транспаранты, призывающие купить себе отапливаемый кирпичный гараж. Чума капитализма вольно расползалась по нашей родной земле.

В отстранено лазоревом небе над моей головой с песнями носились вороны. Вольные птицы хотели жрать. Глазами я проследил их полет по направлению к нависающей над центром города подобно Вавилонской башне конструкции из трех ослепительных новостроек. По прихоти архитекторов окрашенные в бледно-лимонный, бледно-розовый и бледно-салатовый цвета, издалека они походили на колоссальный торт, обильно покрытый жирными сливочными розами.

Растворяя легкие тошнотворные ассоциации в безмятежной свежести субботнего утра я направлялся в их сторону.

Вопреки всем моим ожиданиям после нескольких лет отсутствия найти в родном городе родного брата оказалось на удивление непросто. Но я его все же нашел. Вот. Совсем рядом с вавилонскими башнями. Хороший дом. Старый купецкий особняк.

После роскошного ремонта.

Шурка теперь здесь живет.

Следующая потенциальная проблема на моем пути сама себя устранила: швейцар доблестно спал в своей будке и, видимо, наблюдал во сне, как он стойко выполняет свои прямые обязанности. Я не стал его отвлекать. Пусть я и без цветов (тюльпаны в это время года у нас в городе не найти, а размениваться на бабские гвоздики или розы я счел ниже нашего уровня), но я и сам по себе буду такой сюрприз, какой жалко портить.

Я решил не ждать лифта чтобы подняться на 3-й этаж и пешком полетел туда по лестнице. Возле нужной двери меня ждал коврик, бронзовая ручка и безвкусно декорированный под старину звонок в стиль к ней. Только мемориальной доски не хватало: «Здесь бывал/живал/едал/пивал признанный/народный/обласканный властью и т.д.»…

Я медленно провел ладонью вниз по лицу: по лбу, по глазам, носу, губам, подбородку. Прочь, демоны! Я пришел к брату.

Нажать на звонок было трудно только в первый раз, потом я добросовестно давил и давил на кнопочку, выстукивал на ней пальцем универсальную мелодию во славу Спартака еще, наверное, минут в течение пяти. Мысли о том, что никого может просто не быть дома даже и не возникло: суббота, восемь утра, это нормально, что человек еще спит.

Наконец по ту сторону смутно проявились признаки человеческого присутствия, щелкнул один замок, второй, дверь приоткрылась, и я оказался лицом к лицу с совершенно незнакомым мне белобрысым молодым человеком.