Братик

Скручиваем руки за спиной тяжело дышащего разбойника. Худой всё продолжает поскуливать, видать ближник попал прямо в глаз. На улице было уже достаточно темно, и никто не мешал нам отвезти странную компанию домой. Только на пороге нас встретила экономка Степанида, которая с осуждением смотрела на раненых мужиков. Заметив девочку, она резко изменилась в лице и начала чуть ли не силой её отбирать. Я потом вспомнил, что у самой экономки детей нет и она балует соседскую мелкоту, поручая им разные задания, с оплатой в виде неплохой кормёжки.

— Степанида, мы отбили девочку у этих непонятных людей, — успокаиваю разошедшуюся тётку, кивая на пленников, — Давай мы её сейчас поспрашиваем, а потом ты хоть закорми ребёнка.

Ситуация оказалась простая, для местных жителей уж точно. Вернувшиеся с нижегородского тракта разбойники оккупировали избу своего покойного товарища. Не знаю, чего там творили эти уроды, если сбежал даже ребёнок. Сегодняшней ночью в ткацкой слободе будет небольшой замес, ибо искренняя и незамутнённая ненависть просто меня переполняет.

В жизни бы не понял, что я нахожусь в весьма обжитом районе из моего времени. Мы туда добирались чуть ли не ощупью. Странные люди. Им чего нормальные дороги сделать сложно? Радует одно, что ближники не задавали вопросов, кроме того, сколько оружия тащить с собой и кого будем убивать. Люблю эти простые времена и нравы!

Я же до сих пор никак не могу привыкнуть, что нынешняя Москва — это грязный центр в виде крупных построек с усадьбами дворян, окружённый кучей деревень. Дом в Ткацкой слободе был достаточно большим. Даже сквозь затянутыми пузырями окошками раздавались звуки голосов и каких-то криков. Это мы удачно зашли. Только куда смотрит полиция, если она есть в этом времени?

— Пять вражин, — сообщает активизировавшийся братик.

Количество врагов давно меня не беспокоит, но спасибо Дёмке за информацию. Достаю бебут и более мелкий кинжал, захваченный в походе. Думаю, обойдёмся без огнестрельного оружия.

— Идём напролом, — объясняю диспозицию Пахому, — Ты открываешь дверь и далее я как таран. Оставшихся в живых допрашиваем.

— Димка, так ты же всех перебьёшь, — возмущённо выпалил ближник, — Давай избу подпалим, и тати сами выбегут?

Даже не собираюсь обращать внимание на слова Пахома, и подхожу к двери. Благо во дворе нет никаких собак и нас не встретили лаем.

Вы когда-нибудь играли в Дум или Квейк? Ощущения получились весьма схожие. Резко открытая дверь и я весь в таких обвесах, типа кольчуги с папахой захожу в дом. А далее понеслась!

Прямо в сенях какая-то мразь насиловала девочку, судя по издаваемым крикам боли. Делаю выпад и затылок урода протыкает мой верный бебут.

— Пахом, — говорю ближнику, полностью нарушая конспирацию, — Дитё на тебе. И смотри только попытайся её обидеть.

Пинок и дверь ударяется об стену. Бросок кинжала, который входит прямо в глаз звероватого чернявого мужика. Главного урода я вычислил сразу. Он сидел во главе стола, весь такой из себя важный рядом с весьма миловидной женщиной, скорее всего, хозяйкой дома. Только затравленный взгляд выдавал, что ей эта компания не доставляет никакого удовольствия. Прыгаю прямо на стол и бью бородатого ногой в лицо. Слышу за спиной, как братья наводят свой порядок. Визг, крики, в общем, весело. А для меня это простая возможность забыть о своих практически неразрешимых проблемах и заняться иным делом.

В итоге мы их всех убили, после допроса, конечно. Просто тупо перерезали горло и всё. Никогда и никому не прощу насилие над детьми. А эти дегенераты, захватившие дом бывшего подельника, перешли определённую грань. Две малолетние дочки и супруга стали призом для изголодавшихся уродов. А вот у Глафиры хватило силы духа и смелости, чтобы убежать от насильников. Ничего, я ещё устрою разбор полётов этим блядским ткачам. Мобилизую все ресурсы Шафонского и ни одна сука не уйдёт от возмездия. Они же не будут рассказывать нам сказки, что в слободе не знали о захватчиках?

Эти ткачи твари похлеще равнодушных жителей Москвы моего времени. Будто никто не знал про фактический захват дома. Не могли объединиться, взявшись за колья и дать отпор? Крысы были тогда и теперь. Что вообще происходит? Не люблю полицаев, но должна же быть в городе какая-то вменяемая служба, отвечающая за безопасность. Хотя мы пробирались мимо какого-то блокпоста, установленного местными жителями. Значит, всё очень плохо.

— Что вы думаете делать далее? — спрашиваю более или менее пришедшую в себя хозяйку избы.

Звать Мария, лет под тридцать. Для местных реалий весьма интересная и, возможно, красивая женщина. Сидит, прижав к себе старшую дочку, которую бьёт непрекращающаяся дрожь. После боевого безумия и убийства уродов, которым я лично резал глотки, меня начинает отпускать. Хорошая такая моральная разрядка, если быть до конца циничным.