Братик

Дочки у здоровяка зачётные. Понятно, что надо сделать ссылку на местные реалии, но Дёмка завис и предстали мы перед двумя красавицами с отвисшей челюстью. Моральный пинок их папаши был к месту.

Отогнав три крытые телеги к удобной полянке, мы занялись убитыми. Всего разбойников было одиннадцать человек, плюс погибли четверо людей Сафронова. Сначала меня покоробило, что трупы раздели до исподнего, но решил не лезть со своим уставом в чужой монастырь. Один из возниц, активно помогавший раздевать покойников, что-то сунул за пазуху и сразу получил могучий удар от купца.

Погибших людей Сафронова мы похоронили в общей могиле. На холмик положили камни и воткнули крест, срубленный из молодой берёзки. Разбойников закопали в близлежащем овраге, едва засыпав землёй.

После вкусной каши и пары стаканов наливки я совсем осоловел. Искренне поблагодарил Агафрену и Дарью, дочек купца за кулинарные таланты. Вот ведь мелкие искусительницы, глазами стреляют как пулемётчицы. Отец посмотрел на такое безобразие и отправил их спать в телегу. Ещё он отогнал возниц, которые примостились метрах в двадцати за своим костерком. Тут я понял, что предстоит серьёзный разговор и подобрался. Заодно обратил внимание, что спутник купца, а по совместительству глава его охраны, всегда держал руку на кинжале, торчащем из-за пояса.

— Значит, говоришь звать тебя Дмитрием? — начал расспросы купец.

— А ты дядька купец видать слухом маешься? — решил постебаться над собеседником.

Со стороны телеги раздалось хихиканье. Дочки Сафронова точно спать не собирались и внимательно слушали нашу беседу.

— Дерзишь старшему? Нехорошо это кто же так плохо воспитал тебя, парень? — продолжал гнуть свою линию купец.

— Сирота я дяденька! Некому было воспитывать меня грешного, — дружный девичий смех показал, что я выбрал правильную манеру общения.

— А ну, цыц, хохотуньи, — выкрикнул купец в сторону повозки, — Ты тоже давай прекращай скоморошничать, Димка!

— Пока скоморох здесь один и это точно не я, — отвечаю оппоненту, — Хочешь чего сказать, так не юли, как уж на сковороде.

— Не похож ты на сына крестьянского, — произносит молчавший до этого охранник, — Вроде и руки как грабли, драться тоже не обучен, окромя силы нет в тебе умений. Но говоришь, как среди господ принято, ещё дерзок сверх меры.

Ранее как-то не было повода рассмотреть свои ладони. И действительно мозоли и въевшаяся под ногти грязь, как бы намекали на моё происхождение. Плюс непонятный кафтан с шапкой, снятые с покойного Корнея.

— Ты тоже непохож на мирного приказчика, дядька Филипп.

— Ладно, побалагурили и пора меру знать. Низкий поклон тебе, Дмитрий. Спас ты нас и уберёг от смерти и дочек моих от поругания. Но сам рассуди, не знаем мы тебя, потому и ведём расспрос, — произносит купец.

— Я действительно из крестьян, только дворовых. Оттого и языку господскому обучен, что вводит честной народ в недоумение.

Тем временем охранник, принёс саблю, два пистолета, папаху два ножа, заплечный мешок и небольшой кошелёк. Положив всё это передо мной, он произнёс.

— Твоя законная добыча. Что в бою взято, то свято! Кафтан бы тебе ещё поменять, а то смотреть без слёз на тебя не могу. Остальные вещички обычный хлам.

— А ты не мучай глаза. Вон на Луну глянь, красота-то какая!

— Одно я понял, твоя храбрость уступает только твоей наглости! — произнёс купец и начал смеяться.

Мы с охранником его поддержали. Не знаю как у собеседников, но у меня смех был нервным. После драки потряхивало капитально. Отсмеявшись, почувствовал себя намного лучше, будто пар спустил. Да и собеседники вроде как перестали ожидать от меня подвоха.

Далее Игнат Тимофеевич рассказал о своей истории. Саратовский купец уже много лет торговал с донцами. На Дон возил всякие инструменты и прочие скобяные изделия. Обратно вёз всякую всячину. Я не дурак, сразу понял, что без контрабанды здесь не обошлось. В Борисоглебске у него жила мать, к которой и приехали погостить внучки. На обратной дороге в Саратов их небольшой караван прихватили. Двух охранников убили сразу, ещё одного уже при мне. Сопротивлялись они отчаянно, кроме трусоватых возниц, сиганувших в кусты.

— Вот ведь какая напасть, — сокрушался купец, — Я этой дорогой почитай десять лет туда-сюда езжу. Всякое бывало, но вот чтоб на дороге тати нападали, такого не припомню. Здесь вроде как места дикие, но на самом деле спокойные. Дон рядом, да и калмыки всякую татарву гоняют и к нам не пропускают. И смотри, как подгадали поганцы. Переоделись в ногаев и решили под их личной на нас напасть. Хан крымский в этом году в большой набег пошёл. Всем своим людишкам ногаям да черкесам тоже приказал на Русь идти. Так и подумали бы на татар, что их это дела.

— Может, враги твои или завистники подсуетились? — спрашиваю слегка захмелевшего купца.

— Этого добра и ранее хватало. Но никто ранее не нападал.

— А никому ты дорожку из людей властных не переходил? — пытаю купца.