Братишка

– Ну вообще-то я не один. К тому же я охотник, отец лесником был, обучен. Для меня лес родной, что ночью что днём. Просто далеко ушёл, и засветло к своим не успел, решил тут переночевать.

– Ясно. Наша часть только три избы заняло, вон те крайние, в остальные стучись.

– Ага, ясно, спасибо.

Двинув дальше, зимой благодаря снегу всё же светлее, так что я смог рассмотреть молоденького бойца. Мне его даже жалко стало, в тоненькой шинельке да на таком морозе. Ладно хоть валенки были, но и в них он притоптывал, думаю часовых тут часто меняют, чтобы не помёрзли. Пройдя дальше, на другую сторону дворни, выбрал домик не такой большой, судя по дымку из трубы, жилой, и стал стучаться в сенные двери. Меня привлекло ещё в этом доме то, что собаки не было, проще будет. Открыла старушка, оказалась та не спала, иначе не добудился бы, бессонница, услышала и вот почти сразу вышла. Договориться о постое труда не составило, причём та предложила ночевать в её баньке, топила сегодня, ещё теплая, выстудиться не успела. Я легко согласия. Честно отдал ей и шкурку, и самого зайца, договорившись о завтраке для меня и собак, а сам раздув угли в печке бани, и подкинув нарубленного валежника, что тут был за место дров, убедился, что санки и остальные вещи в предбаннике в порядке, устроился на полке. Её хватало, чтобы вытянуть ноги. Лайки спали на полу внизу, со мной. Вот так устроив лежанку, я и спокойно уснул, накрывшись полушубком.

Разбудила меня возня в предбаннике и стук в дверь. Хозяйка будила. Утро, светать скоро начнёт, завтрак вот-вот будет готов. Топить печь я не стал, хотя за ночь банька успела остыть, выпустил лаек на улицу, им освежиться надо, и долил воды в миски, вчера они всё выхлебали что лил. Сделав зарядку, я собрался, часть вещей сложил на санки, ну и сам оделся для похода. Завтракал я в избе за хозяйским столом, та довольно сытную и вкусную похлёбку из зайчатины сварила, лайки в сенях своими мисками шумели, насыщаясь перед походом. Хлеба не было, так я свой слегка подмороженный достал. Разогрел его на печи, чтобы резать можно было. Он из-за того был немного сыроватый. Но ничего, и мне и хозяйке пошло только так. Даже собакам в похлёбки накрошил. Когда мы уже закончили, и пили чай, это тоже мой, у хозяйски его не было, морковный пила, я услышал ворчание собак и чуть позже к нам постучались. Оказалось, немолодой кряжистый сержант пришёл из той части, что тут стояла, часовой при разводе караула сообщил обо мне. Сержант кадровый, это сразу заметно. Опросил меня, я назвался вымышленным именем, пару раз в Москве так было, назывался настоящим, так еле вырываться удалось, да и то не сразу. Чуть не затискали, так что я пока опасался опознаваться. Узнав, что я тут проездом, возвращаюсь в своё село, тот спросил, откуда я, и немного пообщавшись, охотно согласился похлебать хозяйский супчик. Кто это такие я уже узнал. Тут пост воздушного наблюдения был, сами работники, включая радиста, ну и охрана. На этой охране так же поиск сбитых немецких лётчиков, о чём сержант гордо говорил. На их счету уже двое отловленных. Почему они в лесу сидят, не совсем понял, но сержант разъяснил. На опушке у деревенской околицы высокая ель, там на верхушке пост наблюдения, где бойцы сидят днём и ночью. Слушают. По телефону прямая связь с избой, где радист и командир жили, так что если что услышат, сразу шёл сигнал дальше. Молодцы, неплохо устроились. Я вышку как-то не приметил, не подумал, что нужно вверх смотреть, а наблюдатель голоса не подавал, не обнаруживал себя.

– Значит, Матвей тебя зовут? – сделав глоток чая, тот хитро взглянул на меня. – А я ведь тебя сразу узнал из того фота в газетах, где ты оружие передавал бойцам коммунистического батальона. Хорошее фото, не спутаешь. Чего другим именем назвался-то, и тут чего делаешь?

– К отцу еду, узнал, что их часть сюда перекинули, на Московское направление. Нужно успеть пока куда в другое место не отправили. Ну а то, что имя другое говорю, слава такое дело не всегда помогает. Может задержать в пути.

– Молодец, – серьёзно ответил сержант. – Достойно сына. Кстати, раз пока время есть поговорить, уточню. А почему твои передачи пропали? Мы все у радио собирались, слушали их, так там другое стали передавать.

– Тот «мэтр», которого я неделю назад ославил за отвратительную аранжировку моих песен, нажал на рычаги, ну меня и сняли.

– Вот скот, – ругнулся сержант и, спохватившись, виновато глянув на активно греющую уши хозяйку, добавил. – Как твоя мама исполнила «На безымянной высоте», она у меня сразу стала самой любимой. И не у меня одного, первую версию я действительно сравнивал с исполнением твоей мамы, отвратительно, тут ты был прав.