Братство

Маленькая натурщица: Мистер Крид говорит, что прежде он был лакеем. У него ужасно некрасивый нос.

(Пауза.)

Мистер Стоун: В те дни люди были поглощены самосозерцанием. Их дела и занятия казались им столь важными...

Маленькая натурщица: Мистер Крид говорит, что все его сбережения ушли на докторов.

Mистер Стоун: ...но это было не так.

Маленькая натурщица: Мистер Крид говорит, что его с детства приучали ходить в церковь.

Мистер Стоун (неожиданно): С семисотого года нашей эры не существует церкви, в которую стоило бы ходить.

Маленькая натурщица: Да он и не ходит.

Заглянув в дверь, Хилери увидел девушку: пальцами, перепачканными в чернилах, она держала кусок хлеба с маслом; губы у нее были полураскрыты, - она готовилась откусить, - а глаза с любопытством устремлены на мистера Стоуна; а он держал в прозрачной руке чайную чашку, и неподвижный взгляд его уходил куда-то в пространство.

Однажды, уже в апреле, мистер Стоун, как обычно, еще издали возвестив о своем приближении запахами твида и печеного картофеля, в пять часов появился в дверях кабинета Хилери.

- Она не пришла, - сказал он

Хилери положил перо на стол

Это был первый по-настоящему весенний день, и он спросил:

- В таком случае, быть может, вы бы согласились разделить со мной прогулку, сэр?

- Да, - ответил мистер Стоун.

Они отправились в Кенсингтонский сад. Хилери шел, чуть опустив голову, а мистер Стоун - обратив взгляд к своим далеким мыслям и выставив вперед седую бородку.

Звезды крокусов и бледно-желтых нарциссов сверкали на своих зеленых небосводах. Почти на каждом дереве ворковал голубь, на каждом кусте распевал свою песню дрозд. А на дорожках гуляли младенцы в колясочках. Здесь был их рай, и сюда они являлись ежедневно, чтобы с безопасного расстояния смотреть на маленьких перепачканных девчурок, которые сидели на траве и нянчили своих таких же перепачканных братишек, а также слушать бесконечную болтовню уличной детворы и учиться решать проблему неимущих классов. Младенцы сидели в колясочках и задумчиво сосали резиновые соски. Впереди колясок бежали собаки, позади шли няньки.

Среди деревьев реял дух Цвета, окутывая их коричневато-лиловой дымкой; солнце садилось, окрашивая небо в шафран. Стоял один из тех дней, что вызывают в сердце томление, - так же, как луна томит сердца детей.

Мистер Стоун и Хилери сели на скамью у дороги.

- Вязы.... неизвестно, с какого времени они приняли вот эту свою форму, - проговорил мистер Стоун. - У них у всех одна общая душа, так же как и у людей.

Он умолк, а Хилери с беспокойством огляделся по сторонам. Но они были на скамье одни. Мистер Стоун снова заговорил:

- Их форма и равновесие - это и есть их единая душа, они сохраняют ее неизменной от века к веку. Ради этого они и живут. В те дни... - голос его стал глуше, он просто забыл, что он не один - ...когда у людей еще не было общих представлений, им следовало бы брать пример с деревьев. Вместо того, чтобы пестовать множество маленьких душ, питая их различными теориями о загробной жизни, им бы следовало заниматься усовершенствованием существующих форм, и таким образом сделать более достойной единую, всеобщую человеческую душу.

- Кажется, вязы всегда считались неподатливыми деревьями, - заметил Хилери.

Мистер Стоун повернул голову и, увидев рядом с собой зятя, спросил:

- Вы, кажется, что-то сказали мне?

- Да, сэр.

Мистер Стоун продолжал задумчиво:

- Быть может, пройдемся?

Они встали со скамьи и возобновили прогулку... Маленькая натурщица сама объяснила Хилери, почему она не пришла в тот день.

- Мне надо было кое с кем встретиться, - сказала она.

- Предлагали еще работу?

- Да, друг мистера Френча.

- Кто же именно?

- Мистер Леннард. Он скульптор, у него есть студня в Челси. Он хочет, чтобы я ему позировала.

- Ах, так!

Она глянула украдкой на Хилери и повесила голову. Хилери отвернулся к окну.

- Надеюсь, вы понимаете, что значит позировать скульптору?

За его спиной прозвучал голос маленькой натурщицы, как всегда трезво-деловитый:

- Он сказал, что у меня как раз такая фигура, какая ему требуется.

Хилери все стоял, уставившись в окно.

- Мне казалось, вы не хотели позировать обнаженной.

- Я не желаю всю жизнь оставаться нищей. Неожиданный ответ и странный тон его заставили

Хилери обернуться.

Девушка стояла в полосе солнечного света: ее бледные щеки покрылись румянцем, бледные полураскрытые губы порозовели, глаза в оправе коротких черных ресниц были широко раскрыты и глядели мятежно, округлая юная грудь вздымалась, как после долгого бега.

- Я не хочу всю жизнь только и делать, что писать под диктовку.

- Ну что ж...

- Мистер Даллисон, я не хотела... это я только так сказала, право же! Я буду делать только то, что вы мне велите, да, да!

Хилери глядел на нее критическим, недоверчивым взглядом, будто спрашивал: "Что ты такое? Подлинно редкое издание или же...?" - точно таким взглядом, каким уже смутил ее однажды.

Наконец он сказал:

- Поступайте так, как считаете нужным. Я никогда никому не даю советов.

- Я же знаю, что вы не хотите, чтобы я позировала скульптору, а раз вы не хотите, значит, и мне не хочется, я даже рада отказаться.