Братство

Нервный жест, вырвавшийся у Сесилии, подтвердил, что она узнала человека, на которого указывала миссис Таллентс-Смюлпис.

- А, это мистер Пэрси. Понять не могу, почему он у нас бывает.

- Он просто восхитителен, - проговорила миссис Таллентс-Смолпис мечтательно.

Ее темные глазки, словно пчелы, полетели снимать мед с этого нового цветка - широкоплечего мужчины среднего роста, одетого очень тщательно и чувствующего себя, как видно, не совсем в своей тарелке. На губах его, украшенных усами, застыла улыбка; жизнерадостная физиономия была румяна, лоб не отличался ни чрезмерной высотой, ни шириной, но челюсть была внушительная. Волосы у него были светлые и густые, глаза серые, маленькие и проницательные. Он рассматривал какую-то картину на стене.

- Нет, право же, он восхитителен, - повторила миссис Таллентс-Смолпис негромко. - Он, оказывается, даже не подозревает о существовании такой проблемы, как проблема неимущих классов.

- Он вам рассказывал, что купил картину? - спросила Сесилия мрачно.

- О да, работы Гарпиньи, с ударением на "пи". Картина стоит втрое дороже того, что он за нее отдал. Так приятно, когда тебя вдруг заставляют почувствовать, что еще существует множество людей, все на свете измеряющих деньгами.

- А он не цитировал вам изречение моего деда Карфэкса на процессе Бэнстока? - спросила Сесилия вполголоса.

- Ну как же: "Человека, который сам не знает, чего хочет, следовало бы силой парламентского закона объявить ирландцем". Мистер Пэрси добавил, что это "здорово сказано",

- Это на него похоже.

- Он вас, кажется, несколько раздражает?

- Да нет, я считаю его вполне порядочным человеком. И мы обязаны быть с ними любезны: он оказал моему отцу услугу - так, во всяком случае, полагает он сам. Таким образом и завязалось наше знакомство. Только его аккуратные визиты несколько утомительны. Он все же действует на нервы.

- Ах, вот это в нем и забавно! Ему-то ведь никто и никогда не подействует на нервы. Мне кажется, у нас уж слишком много нервов, как вы считаете? А вот и ваш деверь. Какая интересная внешность! Мне бы хотелось поговорить с ним об этой маленькой натурщице. Она ведь, кажется, из деревни, да?

Миссис Таллентс-Смолпис повернула голову навстречу высокому, чуть сутулому мужчине с лицом худым и смуглым, с небольшой бородкой, - он только что вошел в комнату. Она не заметила, как Сесилия вдруг вспыхнула и поглядела на нее почти сердито. Высокий мужчина подошел к Сесилии, коснулся ее рукава и сказал мягко:

- Здравствуй, Сесси. Стивна еще нет?

Сесилия отрицательно покачала головой.

- Хилери, ты ведь знаком с миссис Таллентс-Смолпис?

Высокий мужчина поклонился. В его карих, глубоко сидящих глазах светились застенчивость и доброта; брови, почти все время находящиеся в движении, придавали лицу выражение и строгое и капризное. Темные волосы были тронуты сединой, на губах то и дело играла добрая улыбка. Держался он скромно, без тени позерства, - он почти стушевывался. Кисти рук у него были длинные, тонкие, смуглые. В костюме его не было ничего примечательного.

- Я оставлю вас одних, миссис Таллентс-Смолпис хочет побеседовать с тобой, Хилери.

Группа гостей, окруживших мистера Бэлидайса, не дала, однако, Сесилии отойти далеко, и голос миссис Таллентс-Смолпис долетал до ее ушей.

- Мы как раз говорили о маленькой натурщице, мистер Даллисон. С вашей стороны было так гуманно принять участие в девушке. Не могло бы и наше общество оказаться для нее чем-нибудь полезным?

У Сесилии был отличный слух, и она уловила тон, каким ответил Хилери:

- Благодарю вас, но думаю, что в этом нет необходимости.

- Мне просто пришло в голову, что, быть может, вы сочтете нужным, чтобы наше общество... Позировать художникам - не очень-то подходящая профессия для молодой девушки.

Сесилия увидела, что затылок и шея у Хилери побагровели. Она отвернулась.

- Конечно, многие натурщицы вполне порядочные девушки, - продолжала миссис Таллентс-Смолпис. - Я вовсе не хочу сказать, что все они непременно... если у них сильная воля и характер... и в особенности, если они не позируют обнаженными.

Сесилия услышала сухой, четкий ответ Хилери:

- Благодарю вас, вы очень любезны.

- Разумеется, если нет необходимости... В картине вашей жены, мистер Даллисон, столько тонкости, такой интересный типаж!

Сама не зная, как это произошло, Сесилия вдруг очутилась возле этой самой картины. Словно попав в немилость, холст стоял несколько повернутым к стене, а изображена была на нем девушка во весь рост, погруженная в глубокую тень, - она простирала руки вперед, как будто моля о чем-то. Глаза ее смотрели прямо на Сесилию, сквозь полуоткрытые губы, казалось, шло живое дыхание. Светло-голубой цвет глаз, светло-красный - полураскрытых губ и светло-коричневый цвет волос были единственными более или менее яркими пятнами во всей картине. Остальное уходило в тень. Передний план был освещен как бы светом от уличного фонаря.

"Глаза и рот этой девушки преследуют меня, - подумала Сесилия. - И что это Бианке вздумалось брать такой сюжет? Но, правда, вещь получилась тонкая - для такого человека, как Бианка".