Братство белой мыши. Золотой город

– Да. Только там переставлены местами причина и следствие. Плоды с этого дерева Адам и Ева съели после того, как стали мужчиной и женщиной, в смысле мужчиной и бабой. Боб был в восторге.

– Почему?

– Даже с его дальновидностью, чтоб она ему боком вышла, он не мог предположить всех последствий. Этот ваш мужской род создавался просто как источник постоянных проблем, для более интенсивного развития осознаний. Но мужское в качестве противовеса породило бабское начало, а это разделение породило понятия добра и зла. И эти понятия оказались еще более разрушительными, чем сам мужской пол. Боб был счастлив. Это все равно, что купить козу, которая оказалась беременной.

– Почему? – опять спросил Марк, имея в виду, конечно, не беременность козы, а разрушительность упомянутых понятий.

– Мужское стало злом, а бабское – добром. Но и то, и другое одинаково разрушительны. Благом является только женское начало, в чистом виде. Мир победивших бабских ценностей мы называем «бабскость плюс», это мир неверных оценок блага. Чем больше люди руководствуются этическими нормами добра и зла, тем сильнее раскачивают лодку, в которой находятся. Потому что они всегда ошибаются, всегда выбирают не тех врагов и не тех союзников. Это как если бы вместо того, чтобы варить мясо положенное время, мы его только или переваривали, или недоваривали. Разделение на добро и зло искусственно. Поэтому можно сказать, что во всех процессах существует и то, и то.

– Или ни того, ни другого, – предположил Марк.

– Клянусь Святой Козой, так даже вернее. Поэтому попытка оценивать реальные явления с помощью этических критериев добра и зла обязательно приведет к слепоте на один глаз. В любом явлении можно увидеть и то, и это, и люди видят только то, что хотят. Мораль позволяет ненавидеть и презирать любого, кто хоть как-то вовлечен в реальные процессы. Поэтому нет больших разжигателей ненависти, чем те, кто руководствуется лишь этическими принципами. И Бобу это тоже понравилось.

– Можно ли сказать тогда, что этика – набор принципов, защищающих органику? – спросил Марк, все более находящий интерес в этих рассуждениях.

– Не совсем, мой мальчик. Этика – то, что остается, если забываются смысл и назначение миров.

– А мужское начало разрушительно для органики, – продолжил Марк какую-то свою мысль, пропустив мимо ушей обращение, которое в другое время его бы обидело.

– Да. Женское изначальное – использование органики в качестве формы, необходимой для развития осознаний. Это как если бы ты, мальчик мой, использовал форму для изготовления статуи, в которую заливал бронзу и которую бы потом разбивал. Если кто-то будет считать, что форма не нужна, то будет неправ, потому что без нее нельзя отлить статую. А если кто-то скажет, что главное – сохранение формы, то это лишит ее смысла, потому что для выполнения своего предназначения ее сначала нужно обжечь расплавленным металлом, заставив страдать, а затем разбить. Такое разделение, такой дуализм возникает, если забываются смысл и назначение происходящего, и в поле зрения остается только глиняная форма. Тот, кто ее разрушает, становится злым, а тот, кто не дает ее разрушить, становится добрым. Это и есть понятия добра и зла, одинаково оторванные от истинного предназначения мира, проявляющегося в истинно женском начале. Слава Гере!

– Про мужское начало… Ну… комфорт и счастье, – Марк избегал говорить слово «бабскость», – я могу понять, но как можно убедить людей в обратном?

– Бабскость – это органика, биомасса, оторванная от своего вселенского предназначения, быть временным пристанищем развивающихся осознаний. Но это миллионы лет органической эволюции, из которых соткана каждая наша клеточка. И это самая сильная пропагандистская машина из всех созданных, особенно сильная тем, что люди не понимают, что находятся под ее влиянием, наоборот – они считают себя свободными. А вот для того, чтобы естественному животному желанию радостной, гарантированной сытости для себя, семьи и сородичей, и свободы проявления всем своим врожденным, генетически запрограммированным наклонностям противопоставить какую-либо идею, нужна особая пропаганда этой идеи, и мужчины в этом преуспели. Хоть в этом…

– В смысле… «хоть в этом»? – захотела уточнить Белла.

– А потому что мужчины – явление местечковое и искусственное. Тогда как женское начало – вселенское. Женщине достаточно отбросить бабскость, и она превращается в ведьму, которой подвластно невообразимое, и без особых трансформаций. А вот мужчине для этого нужно… перестать быть мужчиной, – и сестра Мэй скрипуче рассмеялась, глядя на испуганное лицо юноши.