Братство бумажного самолётика

– Такая же фигня, – махнул рукой Пол. – Словно Пермь была какая-то ненастоящая. Но, знаешь, я вот что думаю – если это всё так, то надо очень остерегаться. Просто ну очень остерегаться, потому что если нас поймают, и что-то поймут…

– Хотел сказать то же самое, – кивнул Ян. – Я даже дока начинаю опасаться, уж больно что-то он добрый, неспроста это. И книжки разрешил спрятать, и новые принёс. Мне хочется ему верить, но ты же понимаешь.

– Ещё бы я не понимал, – вздохнул Пол. – Мне тоже хочется. Он не злой, я это чувствую. Но он ведь скрытный, док, и мало что говорит, ты заметил? Если это так, то, значит, ему есть что скрывать. Тоже как-то оно не того…

– Согласен, – покивал Ян. – Нет, некоторые вещи он по делу говорил, примем к сведению, но у него больше ничего просить не будем. И давай-ка ты побыстрее поправляйся, что ли, в изоляторе хорошо, но на свободе всё же лучше.

– Ты про какие вещи? – уточнил Пол.

– Например, про то, что надо быть на виду, – Ян задумался. – Про то, что надо учиться. Про достоинство. Понимаешь, я что-то в нём чувствую, в доке, и это меня пугает. То есть говорит он всё правильно, и поступает правильно, но я ощущаю опасность, которую не могу объяснить. Никак не могу. Так что от дока нам придется держаться подальше.

– Жалко, – Пол тяжело вздохнул. – Так хочется верить кому-то. Ну хоть кому-то. Пусть даже доку и математичке, тем более что док действительно на тебя слегка похож. Ну, на лицо. Ян, я понимаю, глупости говорю, но это же правда.

– У нас есть человек, которому мы можем верить, – ответил Ян. – И ты знаешь, кто это.

– Амрит? – спросил Пол. Ян кивнул. – Но он же далеко. Мы его даже не видели ни разу.

– А чтобы доверять, не обязательно видеть, – вдруг понял Ян. – Можно просто чувствовать. Как ту же Систему. Мы её чувствуем? Да. И здесь так же. Знаешь, это всё… – он щелкнул пальцами, пытаясь подобрать слова, но слова всё никак не находились. – Чёрт. У меня порой такое чувство, что Амрит и Система более реальны, чем вот это всё, что сейчас вокруг. Чем Масловка, чем док, чем этот изолятор. Что вот то, оно настоящее, а это – фикция какая-то, мираж. Нет, я понимаю, что несу какой-то бред, но…

– А может, и не бред, – покачал головой Пол. – Давай лучше придумаем, что делать с самолётами. Общаться как-то нужно, на поле скоро снег выпадет, вдруг он нам что-то отправит, а мы прочесть не сумеем. Мало ли что мы предупреждали, может, он тот самолёт не получил. Всё может быть. Связь нужна, обязательно. К тому же у него там и учитель есть, и что-то важное происходит, а мы не будем ничего знать.

– Согласен, – покивал Ян. – Система, самолёты… это как-то всё связано, тебе не кажется? В общем, предлагаю такой план. Ты выздоравливаешь, мы для всех делаем вид, что всё нормально, а сами будем думать Систему, при любой возможности, и попробуем отправить ему пробно самолёт отсюда, из детдома. По-моему, это хороший план.

– Ничего, сойдет, – кивнул Пол. – И вот еще что. Я тут пока лежал, пока читали… в общем, я думал. Помнишь, Амрит всё время писал, что они и мы – рабы, что всё плохо, и прочее, в том же духе. А я после этих книг подумал о том, что не такая уж и плохая у нас жизнь, если сравнивать с другими, но вот про то, что выбора у нас нет – это он прав. У нас его действительно почти нет.

– А ты хочешь, чтобы он был? – прищурился Ян.

– А ты разве не хочешь? – удивился Пол. – Конечно, хочу. Но я не представляю себе, что должно произойти, чтобы мы смогли выбирать.

– Я тоже, – эхом отозвался Ян. – И я тоже…

Глава 19 Роберта Ольшанская-Соградо и другие

– …ты по сей день винишь в происшедшем меня, и никак не хочешь понять, что…

– Джесс. Остановись, – попросила Берта. – Я тебя прошу, остановись, я сейчас здесь не за этим! Если тебе хочется продолжать оправдываться – встань перед зеркалом, и говори сама с собой. Мне всё равно. До тебя дошло, или как? Мне давно всё равно. Выводы я сделала ещё тогда, мнения своего не изменю, и давай уже покончим с этой темой.

– Ты считаешь меня виноватой в том, в чём я физически не могу быть виновата, и продолжаешь в открытую надо мной измываться, – в голосе Джессики звучало отчаяние. – Зачем тебе это нужно, Берта? Неужели ты не понимаешь, не видишь? Я не выдала вас тогда, еще на Окисте, ты могла бы догадаться о моих истинных мотивах, и…

– Госпиталь «Поля», – беззвучно произнесла Берта. – Госпиталь «Поля», Джессика, эндопротезы, полтора года вегетативного состояния, глаза, зашитые чёрными нитками, мёртвые Мотыльки, три года переговоров, и реакция Блэки. Я не буду продолжать, даже не надейся. Это Ит святой, потому что он всех простил, но я – отнюдь не святая, и никогда не прощу. И никого. И ничего. Ни единого сказанного слова, и ни единой капли крови. Крови, кстати, было слишком много. Я тут сейчас не за этим, Джесс, и давай оставим эту тему, и попробуем разобраться в происходящем.

– Хорошо, – голос Джессики стал глухим и безжизненным. – Давай попробуем.