Братство бумажного самолётика

– Да, долго ковырялись, – покивал Пол. – Ладно, пойдём ложиться. Завтра решим.

* * *

В процессе обдумывания решения они нашли ещё один вопрос, и почти сразу получили ответ на него. Вопрос этот был принципиально важный: ведь братья пользовались Системой для запуска самолёта вдвоём, а Амрит был один, и как же он сумеет одновременно и думать Систему, и запускать? Оказалось, что можно такие вещи делать и одному. Да, сложнее, чем вдвоем, но после нескольких попыток и Пол, и Ян приспособились, и тут же написали и отправили Амриту ещё одну инструкцию о том, как отправлять ответы. Открытым, таким образом, оставался только один вопрос: место. Если Амрит получил самолеты, и написал ответы, где они могут быть?

– И где оказываются наши самолёты, – добавил Ян, когда они проговорили всё вышесказанное. – Интересно, они в то же место прилетают, или уже прямо к нему? И вдруг он нам пишет, а его самолёты попадают…

– В сугробы на поле, – вздохнул Пол. – Хотя там снег сдувает местами.

– Нам от этого не легче, – заметил Ян. – Мы сейчас всё равно туда попасть не сможем.

Да, дорога к аэродрому была сейчас засыпана снегом уж по пояс, и пройти туда в хилой детдомовской одежде не представлялось возможным. Зимой воспитанники Масловки оказывались, по сути, заперты в детдоме до весны – в Морозново можно добраться только на автобусе, за пять копеек, пешком – слишком велик риск основательно промерзнуть, а других способов просто не существует, поэтому приходится сидеть при детдоме, и выходить погулять не дальше заметенного снегом футбольного поля. Вроде бы в подвале, в кладовой, были старые лыжи, на которых полагалось когда-то кататься, но завхоз лыжами не занимался, по понятным причинам. Возни много. И смолить надо, и натирать пастами по морозу, и крепления ставить, и ботинки лыжные смазывать, и пластинки к ним приклёпывать… обойдутся мальчишки, побегают в спортзале, и хватит с них. В общем, получать ответы придется в детдоме, и только в детдоме, других вариантов просто не существует. Значит, нужно думать дальше.

В раздумьях и неудачных попытках прошли ещё две недели, и, наконец, уже в преддверии наступления Нового года, ответ нашелся, причем неожиданный и на удивление простой – странно, что они не догадались о нём раньше. Это было на поверхности, рядом, просто они, как водится, долго смотрели не в ту сторону.

* * *

Снова день выдался морозным, морозным и снежным, и снова была репетиция у мальков, причем уже вроде бы как генеральная, потому что на неё явился и Фрол, и географичка с выводком, и трудовик, и почти трезвый физрук, и даже док с математичкой. Малькам пробно раздали белые парадные рубашки (которые потом, на выходе из зала, собрали обратно, разумеется), красиво поставили их рядами на сцене, Леокадия села за раздолбанное фортепиано, предварительно сняв с него замок (да, к крышке фортепьяно были приделаны петли, украшенные в обычные дни ржавым амбарным замком[5]), и принялась артритными пальцами изображать некое подобие музыкального сопровождения – потому что музычка руководила хором, стояла напротив мальков, открывала рот, и размахивала руками. Музычка была, само собой, заезжая, хором под её руководством мальки пели дважды в неделю, старших же ребят она заниматься не брала, потому что небезосновательно их опасалась. Всего мальки выучили – ну как, выучили, конечно – четыре песни в общей сложности, одну новогоднюю, и три патриотические. Сперва пелись патриотические песни, новогодняя же завершала выступление. Пели мальки – кто в лес, кто по дрова, нестройно, не попадая ни в ритм, ни в ноты, однако Фрол благожелательно кивал: под Новый год ожидались комиссии, которые, вне всякого сомнения, репертуаром хора останутся довольны.

После репетиции братья Фламма в который уж раз вызвались отдраить зал, получили от завхоза ведра, швабры, и тряпки, и пошли наводить порядок. После нашествия пол в зале выглядел, мягко говоря, убитым – собственно, он в принципе пребывал не в лучшем состоянии, теперь же к облупившейся краске с прорехами, в которых виднелись подгнившие доски, прибавилась еще и грязь с уличной обуви. В детдоме было холодно, как, впрочем, всегда в холодные зимы, и воспитанники не разувались, ходили в уличных ботинках с утра до вечера. Поговаривали, что в январе могут привезти валенки, но опытные братья знали, что про эти самые гипотетические валенки разговоры идут каждый год, а на самом деле никто никаких валенок в Масловке не видел, и никогда не увидит, так что таскать всем до весны изношенные боты, выданные еще в октябре.

С мытьём пришлось основательно повозиться, воду меняли целых четыре раза, и в результате пол всё-таки отмыли, по крайней мере, он из грязно-коричневого стал просто коричневым.

– Вот если бы его покрасили, было бы лучше, – вздохнул Ян, когда они отжали тряпки, и развесили их на едва теплые батареи в душевой. – Моешь, моешь, а толку ноль.

– Если бы покрасили, мыть было бы легче, – согласился Пол. – Вся вода в щелях остается, постоянно тряпку мочить приходится.