Братство бумажного самолётика

– Меня тоже убьют, как только я выйду из капсулы, – Амрит тяжело вздохнул. – Сей найдет меня, легко догадаться, что я тут, на восьмом радиусе. Он же сам меня сюда впервые тогда привел. Поймёт, где я. А я убил его отца, – раздался тихий смешок, по крайней мере, Яну и Полу показалось, что это смешок. – Так что я обречен, ребята. И вы, видимо, тоже.

– Мы можем попробовать сбежать, – возразил Пол.

– Куда и как? – спросил Ян. – Ты невнимательно слушал. Сюда придет… цивилизация Стрел, верно, Амрит?

– Верно.

– И что будет дальше, как ты думаешь? Они будут тут убивать всех подряд, а мы что, будем прятаться по лесам до бесконечности? Допустим, лето мы кое-как пробегаем, а осенью? Зимой? К тому же эти самые охотники, они ведь тоже придут по нашу душу, так? Не отстанут, будут искать. Нет, это не вариант – бежать и прятаться, – Ян встал. – Но… даже если погибать… ведь это можно сделать не просто так, верно? Ами, скажи, сколько там всего кораблей?

– Кораблей цивилизации Стрел? – непонимающе спросил Амрит. – Больше восьми сотен. И примерно столько же – Самфелаг. А что?

– Да то, что мы можем хотя бы попробовать остановить это всё, разом, – ответил Ян. – На сколько сил хватит. Они же не смогут воевать без кораблей, верно?

– Только на радиусах, но… – Амрит задумался. – Если выбить флот, они хотя бы не сумеют высадиться на Планету. И даже если перебьют людей на Сфере, Планета останется.

– Да и на Сфере, наверное, меньше людей погибнет, – добавил Ян. – Это же хорошо, правда?

– Правда… – отозвался Амрит. – О-па. Ребята, мимо моей капсулы кто-то прошёл.

– Кто? – напрягся Пол.

– Кажется, это Сей. Точно, он. И братья. По всей видимости, это за мной.

– Может, уйдут? – спросил Ян с надеждой.

– Не думаю. Там кровь на полу, причем след ведет в угол зала, – Амрит вздохнул. – И обратного следа нет. Они не уйдут, пока всё тут не обыщут. Ладно, по крайней мере, мы убедились, что меня не видно, – смешок. – Так вот, про корабли. Да, там люди, но их гораздо меньше, чем на Сфере и на Планете. Вот только у нас сил-то на такое хватит? Справимся?

– Не знаю, – Ян снова задумался. – Может, и нет. Вы помните, как болели головы, когда мы начинали учиться пользоваться Системой?

– Помним, – ответил за всех Пол. – А какая теперь разница? Даже если мы умрём, уже никакой. Потому что мы так и так умрём, верно? Попробуем. Ами, давай, рассказывай про эти корабли, чтобы мы поняли, как и куда по ним бить.

– Сейчас. У вас есть бумага? Я буду диктовать, что рисовать, так быстрее разберемся. Нужна схема, самая простая. Она поможет вашей части Системы разобраться, если… если меня убьют до того, как заработает моя. Проще говоря, я буду наводчиком и стрелком одновременно, а вы только стрелками. Нормально объяснил?

– Вполне, – заверил Ян. – Говори, что рисовать.

* * *

Ит и сам не понял, для чего он решил еще один раз подняться на чердак – глупость, которая не имела под собой ничего, кроме какого-то смутного интуитивного посыла, и обрывка воспоминания о том странном запахе, который он ощутил здесь несколько часов назад, ещё утром. Он отвел глаза Лаврентьичу, мимоходом взял на воздействие и отправил подметать спортивную площадку нескольких комариных клевретов, взбежал по лестнице на третий этаж, и в два прыжка преодолел десять ступенек узкой железной лесенки, ведущей к люку.

Чердак встретил его всё той же весенней пыльной тишиной, что и утром, только тогда тишина была какая-то ранняя, а теперь превратилась в предзакатную, из крошечного пыльного окна падал на щелястые доски чердачного пола косой солнечный луч, золотой, прозрачный. Ит сделал несколько шагов, прислушался, а затем, безмерно удивленный, поднял голову – потому что с низкого потолка, откуда-то, как ему в первый момент показалось, из-за трухлявой, изъеденной временем балки, стали спускаться вниз бумажные самолётики. Сперва они летели медленно, неспешно, их было мало, всего пять или шесть штук, но полет их вдруг начал стремительно ускоряться, а самих самолётиков становилось всё больше и больше, и вскоре весь пол у ног у замершего от удивления Ита был усеян десятками бумажных треугольников, часть которых разлетелась по темным углам, а часть – замерла, как подбитые птицы, в мазке солнечного луча на полу. Ит опомнился. Присел на корточки, поднял один самолетик. Что-то написано? Да, точно. Это… письма?