Братство бумажного самолётика

– Они… на него напали… – от перенесенного страха у Яна стучали зубы, его трясло. – Комар… они все… трубой ударили… я прогнал… они не дали… выйти… Хотели добить… я не пустил…

– Всё, они ушли, – твёрдо сказал Ит. – Пропусти меня. Ян, пропусти меня, мне надо его посмотреть. Тебя самого били?

– Нет, я был… в коридоре, я следом шел, – ответил тот.

– Вот что, – максимально спокойно начал Ит. – Иди в мой кабинет, возьми носилки. Или не так, попросил, чтобы Лаврентьич с тобой сходил. Он там стоит, увидишь. Принесите носилки, мы его сейчас отнесем ко мне.

И уже видел – сотрясение будет, ушибы будут, но, кажется, Ян прибежал вовремя, и до более серьезных травм дело не дошло, тривиально не успели. Но ведь могли. Он присел рядом с Полом на корточки. Так, а ну-ка? Кости целы, уже плюс. Удар был сильный, но скользящий – и замечательно, просто чудо, что обошлось – был бы другой угол удара, проломили бы череп запросто. Крови много, это закономерно, раны на голове всегда сильно кровят. Да и рана немаленькая, придется шить. Как же хочется поймать Комара, и… стоп. Хватит, одернул себя Ит. Поймать, и отходить так, чтобы надолго запомнил, да? Может, потом и получится. Но уж точно не сейчас. За спиной раздались шаги.

– Принесли? – не оборачиваясь, спросил Ит.

– Ага, – ответил Ян. – Итгар Вааганович, он…

– С ним всё будет в порядке, – заверил Ит, поднимаясь с колен. – Сейчас осторожно положим на носилки, отнесем ко мне, и я им займусь.

– Он жить будет? – спросил от двери Фрол Савельевич.

– Будет, – кивнул Ит. – Ничего страшного не произошло… в этот раз, но могло. Больничный я оформлю обоим братьям.

– Это почему? – нахмурился замдиректора.

– Потому что я не сиделка, – с явным удовольствием ответил Ит. – И торчать при нём двадцать четыре часа в сутки я не буду. Пусть брат следит. Первые дни ему нельзя будет вставать, у него сотрясение мозга, мне что, в туалет его водить прикажете? Лаврентьич, давай сюда носилки, и положим. Осторожно, говорю, куда?!

* * *

Через три часа дела обстояли следующим образом. Братьев Ит снова поместил в изолятор, и объяснил Яну, что дежурить будет сам, но придется иногда помогать брату, поэтому пусть Ян пока что отдохнет на соседней кровати, ночью силы пригодятся. Рану на голове Ит зашил, схему проколол – до утра Пол в себя, скорее всего, не придет, но это и к лучшему. Лежать, конечно, тому было нельзя, поэтому Ит раздобыл еще две подушки у Лаврентьича, и принес в изолятор.

– Посиди с ним, – велел он Яну. – Я скоро приду.

– А вы куда, Итгар Вааганович? – с испугом спросил тот.

– Надо, – коротко ответил Ит.

– Он не очнётся? И что делать, если он…

– Пока не очнётся. Он до утра будет спать. Посиди, я недолго.

Всё, довольно. Что бы там Ри ни говорил, наплевать. Или этот беспредел будет хотя бы частично остановлен сейчас, или дело кончится большой бедой.

Ит снял халат, аккуратно повесил на гвоздь (вешалки в изоляторе не имелось), ободряюще улыбнулся Яну, вышел в коридор, и отправился к выходу из здания – возникла у него одна мысль, может быть, не совсем правильная, или даже совсем неправильная, но иного выхода Ит действительно сейчас не видел.

* * *

– …и в результате едва не убили человека, – голос Ита звучал негромко, но в полной, какой-то абсолютной тишине, повисшей в спальне, можно было различить, не напрягаясь, каждое слово. – Это не ваши игры на заводе, и не ваши драки с городскими. Слышишь, Комаров? А знаешь, что бы случилось, если бы вы его всё-таки убили?

– Ну и чего? – угрюмо спросил тот в ответ. Вся банда уже стояла у стенки, куда их пятью минутами раньше загнал Ит, и с ужасом наблюдала за доком – потому что док сейчас стоял перед ними, и в руке его было ни что иное, как здоровенный, тяжелый, ржавый железный прут, мокро поблескивающий в отсвете дежурной лампы, горевшей в коридоре. Спросить-то Комар спросил, но в ту же секунду понял, что сейчас кичиться перед своей бандой у него не получится.

Док… док был страшен. Комар, при всем своем желании, не сумел бы объяснить, как он это почувствовал, но почувствовал, причем еще в тот момент, когда рука (спросонья он не сообразил, чья именно) схватила его за плечо, и швырнула на пол.

– Того. Сперва вы бы поехали на малолетку – после суда, конечно, но это был бы суд быстрый и короткий. Сколько тебе лет, Комаров? Семнадцать? Даже с половиной, да? Ну, на малолетке ты пробыл бы недолго. Потом – тебя отправили бы на взрослую зону, а там, знаешь ли, не любят тех, кто обижает детей. Ты ведь у нас большой любитель обижать детей, и ты неминуемо бы проболтался про свои дела, потому что ты тупой, и язык за зубами держать не умеешь. А дальше было бы следующее, – док неуловимым движением подкинул на ладони штырь, и штырь этот в ту же секунду со свистом рассек воздух в сантиметре от комариного носа – тот невольно отпрянул, впечатавшись затылком в стену. – В лучшем случае тебя бы грохнули. В худшем – переломали бы так, что ты долго бы подыхал после этого в тюремной больнице. Соображаешь? Что молчишь, вша? Соображаешь или нет?

– Д-да, – выдавил через силу Комар.