Братство идущих к Луне

– И что же происходило? – с интересом спросил Скрипач. Ит пока молчал, выжидающе глядя на Ри.

– Да уж не то, что с первыми двумя тройками, – Ри вздохнул. – Никто корабли не взрывал, и по зеркалам не бегал. Не происходило… ничего. И не происходит ничего, но при этом – происходит всё сразу.

– Это как? – впервые с начала разговора Берта, кажется, по-настоящему удивилась.

– Идёт дестабилизация, но уже не сиура, а кластера. Рыжий, только не начинай, я знаю, зачем ты открыл рот. Да, тут кто только не перебывал – одного Контроля я сюда загнал столько, что даже неудобно как-то говорить, сколько именно. Много. Все видят одну и ту же картину. Дестабилизация этого мира и сиура, в котором он находится – есть. Деструкция в кластере – есть. Она опосредовано связана с теми, кто тут находится, но при этом, – Ри сделал паузу, – связи не видит никто. И никто не понял сам метод.

– А что сказали зивы? – с интересом спросил И.

– Вежливо попросили не включать их миры в эту систему, на этом всё. Нет, они тоже ничего не видят, если ты об этом. Это я выяснил точно.

– Какой ты молодец, – с издевкой сказал Скрипач. – И ты сейчас вызвал нас сюда, чтобы мы разобрались с тем, с чем ни твоя команда, ни Адонай, ни Контроль разобраться не сумели? Гений, ты, конечно, извини, но давай я тебе напомню, чем закончились прежние разборки. Ты забыл? Я подскажу. Ничем. Разве что мы получили легкую головную боль в виде пятерых любителей вкусной еды, но, к счастью, они ребята адекватные, и за эти годы сумели определиться и с работами, и с тем, что им нравится делать. Сейчас так и вообще миссионерские рационы для Санкт-Рены разрабатывают, и весьма в этом преуспели. Ну, тут ты в курсе.

– Отчасти. Ладно, не суть важно. Я бы сказал немного иначе. Зачем я вызвал вас? Может быть, вы и не сумеете понять точно, что к чему. Но вы можете хотя бы уловить суть процесса. Это как… – Ри замялся, подыскивая слова. – Допустим, у меня в руках находится клубок, из которого торчат множество нитей, но только одна из них позволит этот клубок размотать. Остальные – просто какие-то обрезки и обрывки, попавшие в клубок по недоразумению. Я дергаю за них, вытаскиваю по одной, а сам клубок при этом остается без изменений. Понимаете?

– И ты нас прочишь в искатели нужной нитки? – Ит нахмурился. – Каким образом мы сумеем это сделать, если этого не сумел сделать ты?

– Я не знаю, – Ри опустил голову. – Но эту задачу нужно решить обязательно.

– Зачем? – требовательно спросила Берта. – Для чего тебе нужно её решать? Они уже старые, жить им осталось совсем недолго. Они умрут, и проблема решится сама собой – деструктуризация прекратится, кластер вернется в прежнее состояние.

– Ты смеешься? – Ри, кажется, удивился. – Ты учёный, исследователь, и говоришь такие вещи? Неужели тебе самой не интересно, и не хочется понять, что происходит, и каким образом…

– Мне интересно. Но, прости, когда я вижу твои методы, мой интерес разом сходит на нет, и остается только одно чувство. А именно – инфернальный ужас, – ответила Берта. – Я не умаляю значимость задачи, которую ты перед собой поставил, и которую пытаешься решить, эта задача, пусть даже и на словах, благородна и правильна, но вот когда дело доходит до методов, я перестаю видеть задачу, и начинаю видеть нечто совсем иное.

– И что же ты видишь? – Ри прищурился.

– А то ты сам не знаешь, – отозвалась Берта. – Тебе напомнить, где мы провели последние десять лет? На войне. В госпиталях на переднем крае, потому что в этой вселенной отнюдь не все признали твое величие и твой способ действовать, и по сей день пытаются сопротивляться. А ты продолжаешь огнем и мечом насаждать это своё великое и прекрасное, насильно впихивая его тем, кто в нем не нуждается.

– И жаль нам в результате всех, – добавил Ит. – И тех, кто сражается за свою свободу, и тех, кто поверил в твой обман, и присягнул тебе на верность. Первые не виноваты в том, что ты амбициозен. Вторые не виноваты в том, что их души требуют веры, пусть даже и ошибочной. Впрочем, гений, мы уже говорили об этом всём, и повторять я не вижу смысла. Это демагогия, потому что ты – не изменишься. Никогда не признаешь свою неправоту, и поэтому люди не перестанут умирать.

– За шестьдесят с лишним лет вы мою неправоту доказать не сумели, – ответил Ри. – Старались. Но не сумели. У вас, при всем моем уважении к твоим заслугам на научном поприще, Берта, кроме эмоций нет пока что ничего, или почти ничего. У меня – существенный базис, рабочие схемы, и огромное количество сторонников, число которых растет с каждым днём. Сейчас, в данный момент, я хочу разобраться с этим процессом, чтобы потом, впоследствии, использовать эти знания для того, чтобы исправить то, что требуется исправить…

– Опять, – вздохнула Берта. – Ты ничего таким образом не исправишь, как ты не поймешь? Эти оставшиеся – бесперспективны, стары, и ты ни при каких условиях не сумеешь их использовать, потому что они ни на что не способны!