Братство, или Кризис Сумеречных

«Нам, всё будет хорошо», — написала она. «Нас прикрывает Агентство. Если ты очнёшься, а меня не будет рядом, просто попроси телефон, набери меня, и я тут же приеду. Лиса мы нашли. Всё будет в порядке. Я люблю тебя, брат. Очень-очень. У нас всё ещё впереди. Выздоравливай поскорее. Твоя сестра, Сова».

Поставила витиеватую роспись, сняла одну из бесчисленных фенек, надела Наму на руку и подложила под неё сложенный листочек.

— Скорее записка получилась, — извиняющимся тоном сказала она непонятно кому, — но я думаю, будет хорошо.

— Он будет рад увидеть это, когда придёт в себя, — сказал Палач и придержал её за локоть. — Пойдём. Тебе надо поесть и отдохнуть. Когда ты последний раз спала?

— Вчера. У Эрика. Боги… — она зажала рот рукой, в бессильной попытке удержать тошноту, смешанную с рыданиями. Палач подвел её к раковине и терпеливо подождал, пока спазмы закончатся. Затем легко поднял девушку на руки и вышел из палаты.

* * *

Пожар пришлось гасить не один час, огонь не желал тухнуть, не смотря на все усилия бригады. Когда всё наконец закончилось, уставшие и закопчённые мужчины с лёгким матерком принялись разгребать завалы и пытаться выяснить, с чего вдруг заполыхала проклятая квартира. И почему горела только она: пламя, с таким упорством сопротивлявшееся пожарным, не пожелало распространяться ни на другие этажи, ни даже на лестничную площадку. Люди были заняты, но, разумеется, не настолько, чтоб пропустить возникшего на пожарище лишнего человека. И всё же, когда по обугленному полу простучали длинные тонкие каблуки, этого никто не заметил. Высокая и красивая темноволосая женщина в светлом деловом костюме спокойно пересекла выгоревшую прихожую, прошла в гостиную и звонко щёлкнула пальцами. Повинуясь этому звуку, бригада прервала работу и с бесстрастными лицами потянулась к выходу. Нежданная гостья удовлетворённо кивнула: эти люди не вспомнят, что повлекло их на улицу. Покурят и вернутся, как ни в чём не бывало.

Когда квартира опустела, женщина вышла на центр комнаты, безошибочно определив, где именно под рухнувшей штукатуркой лежат человеческие останки. Осторожно провела рукой по полу, счищая мусор. Немного помедлила и извлекла из-под обломков пистолет. Ещё пауза, и на свет появилось небольшое колечко из синеватой хирургической стали. На кольце медленно исчезала гравировка — буква «Б».

— Мне жаль, — негромко прошептала странная посетительница. — Мне так жаль, что я не смогла убить тебя раньше. Может быть, тогда всего этого хаоса можно было бы избежать. Но я опоздала, и теперь расплачиваться за это будут другие. Но я что-нибудь придумаю на этот счёт. А ты… прости меня, дочь моя. Прости и прощай.

Она надела кольцо на безымянный палец правой руки, убрала пистолет в сумочку и быстрым шагом покинула квартиру.

* * *

— Нет, я упорно не понимаю, какого чёрта они не обратились к нам сразу же, как эта ситуация зародилась? — Мужчина в «косухе» задумчиво посмотрел на свет сквозь рюмку перцовки и выпил. — Они же не идиоты, в конце концов.

— Осмелюсь обратить твоё внимание, что психологические портреты Сумеречных до сих пор определяют их, как подростков в пределах двадцати — двадцатидвухлетнего возраста. Страх наказания, самомнение и максимализм, совместившиеся с колоссальными возможностями, дали в результате вполне предсказуемый, но довольно-таки бурный коктейль.

— Хм, поясни тогда, чем мы отличаемся от них? Помимо страха наказания, хотя, учитывая Его Высочество, наличествует и это.

— Ты — практически ничем.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Ты импульсивен, в тебе до сих пор играет кровь, ты до сих пор слишком человек, как бы смешно это ни звучало в твоём случае. Я дважды подавал Его Высочеству записки с моим видением данной ситуации, но он оказался глух к моим словам. — Александр хладнокровно разделывался с рыбой, не замечая, как его визави медленно, но верно багровеет.

— Сандер, паскуда ты такая, ты хочешь сказать, что собирался сместить меня с должности?!

— Нет. Вот, к слову, яркий пример того, о чём я говорил. Ты делаешь поспешные выводы, убеждаешь себя в их обоснованности и истинности и начинаешь действовать, подчас не думая о подоплёке событий. Я хотел предоставить тебе эффект временной петли, на время достаточно долгое, чтобы ты мог разобраться в себе и своей истинной сути. Не более того.

Брюнет с шумом выдохнул набранный для гневной отповеди воздух и отвёл глаза. Теперь краска, полыхавшая на его скулах, была признаком не гнева, но стыда.

— Прости, — пробормотал он. — Я и правда… не подумал.

— Твоя положительная сторона в том, что ты умеешь признавать свои ошибки. Отрицательная — ты совершаешь их вновь и вновь. Ты должен научиться делать разумные, взвешенные выводы и следовать им. Я думаю, лет через пятьдесят у тебя получится.