Братство камня

— Через два месяца, осенью шестьдесят девятого, мы отправились в Монголию. Я узнала, что такое абсолютный холод. Открыла для себя огромный континент, где можно было сутками идти по лесу и никого не встретить. Обледеневшие здания вокзалов напоминали военные казармы. Повсюду были военные в гимнастерках с автоматами, телеграфные провода и колючая проволока. Мне чудилось, что я попала в ГУЛАГ без конца и края.

Я и сегодня помню стук вагонных колес по рельсам. Мое дыхание сливалось с дыханием стали. Я и сама стала железной женщиной. Несокрушимой, как материал, из которого были сделаны изуродовавшие мое лоно хирургические инструменты. Несгибаемой, как иголки, которыми каждую ночь уродовал меня Филипп. С тех самых пор и поныне я всегда держу при себе стальное лезвие — для защиты от него и ему подобных. Во мне поселилось одно-единственное жгучее желание — я хотела отомстить, и интуиция парапсихолога подсказывала: на краю тайги я сумею осуществить свою месть.

69

Жар от неоновых ламп не мог победить холод. Диана чувствовала, как у нее немеют ноги. Узнает ли она, чем закончится эта история? Доживет ли до утра?

Мавриский и Саше не двигались, внимая словам Сибиллы Тиберж как непреложной истине. Их лица хранили каменную неподвижность, только глаза блестели из-под заиндевелых козырьков. Диане вспомнились каменные звери, сторожившие вход в китайские храмы.

Гнусная мать продолжила свой рассказ:

— Когда мы приехали, парапсихологи уже извратили ход работы. Жестокость их приемов мгновенно покорила Тома. Я видела в этом очередной этап своих несчастий, но переживала их с холодным безразличием.

Но когда они арестовали цевенских шаманов, я решила действовать. За два года соотношение сил между мной и остальными исследователями полностью переменилось. Один за другим они влюблялись в меня, несмотря на все их безумие и жестокость. Я учила их французскому. Выслушивала пьяные откровения. Дарила крупицы нежности. В том аду я была для них предметом обожания, уважения и поклонения.

Диана представила себе славянских палачей, и мать показалась ей безумной Горгоной.

— Я убедила их, что они ничего не добьются своими кровавыми методами, что единственный способ добиться могущества — это пройти посвящение самим. Я знала, как убедить Талиха помочь нам…

Диана грубо перебила мать:

— Не верю. Вы убиваете сибирских колдунов, бросаете в застенок Талиха, сжигаете всех его братьев, а ты уверяешь, что, стоило тебе пококетничать с ним в камере, и он согласился выполнять приказы? Твоя история — вранье от первого до последнего слова.

Сибилла поморщилась:

— Ты недооцениваешь мои прелести, дорогая. Но ты права: я ошиблась в расчетах. К тому моменту у Евгения уже созрел другой план.

— Какой план?

— Имей терпение. Будем следовать хронологии событий.

Приверженец хронологического изложения событий Поль Саше снова вступил в разговор:

— В конце апреля мы освободили Талиха и цевенских шаманов. Их было девять человек. Мы собрались здесь, в этом самом зале. Я и сегодня как наяву вижу их исхудавшие лица, шершавую, как кора деревьев, кожу, черные обтрепанные комбинезоны. Все вместе мы составили круг. Можно было начинать сбор.

— Сбор?

— По-цевенски — илук, — вмешалась Сибилла. — Религиозный совет, наподобие Собора епископов в Ватикане, только тут вместо них были шаманы. Самые могущественные шаманы Монголии и Сибири. Мы находились в каменном кольце: цевены назвали нашу встречу «каменным святилищем».

В Джованни проснулся этнолог.

— Как проходило посвящение? — спросил он. Сибилла одарила итальянца презрительным взглядом.

— Узнать секрет — значит шагнуть за черту, а раскрыть его — вернуться обратно. Шаманы обучали нас в лесу. Мы расстались с человеческими привычками, забыли человеческую речь, кормились сырым мясом. Тайга проникла в нас, разорвала на части, уничтожила. Тот опыт стал подлинной смертью, но в конце испытания мы вернулись к жизни, наделенные невероятным могуществом.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Диана.

— Инициация позволила каждому из нас максимально развить свой дар.

Диану снова била дрожь. Холод и жестокая правда отравляли ей кровь. Она знала, что на этой стадии тело остывает на градус за три минуты. Неужели они все замерзнут до смерти? Она спросила:

— Что вы сделали с цевенскими шаманами?

Мавриский поклонился, изобразив фальшивое сожаление:

— Мы их убили. Наша история была историей гнусного бесчестья. Власти и безграничного тщеславия. Мы хотели быть единоличными хранителями этих тайн.

— А Талих? — выкрикнула Диана.

В разговор вмешался Саше:

— У нас не было времени на схватку друг с другом. Ожидался приезд партийных эмиссаров для расследования обстоятельств аварии, и мы знали, что сопровождать их будут воинские части. От нас ускользнула только Сюянь — та колдунья, которая спасла тебя.

— Как вы с Тома вернулись во Францию? — спросила Диана у матери.

— Это было очень просто. На какое-то время мы затаились в Москве, а потом связались с французским посольством и сыграли раскаяние.

— И русские вас отпустили?