Братство Камня

Он забрался к ней под одеяло. В темноте ему было легче не поддаваться соблазнам ее близости. Он не лежал с женщиной в постели с 1979 года, и поэтому снова вспомнил Арлен. Прежняя профессия не позволяла ему лишний раз рисковать, связывая себя со многими женщинами. Для него была важна только Арлен, член его организации, — та, которую он решился полюбить. При мысли о ней у него пересохло в горле. Джина повернулась на другой бок, устраиваясь поудобнее, и он отвлек себя тем, что еще раз нащупал маузер, лежавший справа — там, куда бы она не добралась, не разбудив его.

Он вытянулся на мягком матраце — первом с того дня, как поступил в монастырь, — и попытался расслабиться.

— Приятного сна, — прошептала она ему на ухо.

Он очень надеялся, что ее пожелание сбудется. Как ни удивительно, именно так и случилось.

Точнее сказать, сновидений не было. Он спал мертвым сном, как убитый. Его разбудил какой-то странный мерцающий свет. Джины рядом уже не было. Он вздрогнул, резким движением сел на постели и понял, что мерцал телевизор. Чередующиеся изображения на экране заставили его подумать, что он еще спит и видит какой-то кошмарный сон. Перед ним мелькали бледные, как у покойников, лица подростков, одетых в униформу нацистских штурмовиков, — нет, он не мог не галлюцинировать — с большими круглыми серьгами в мочках ушей, со стоявшими торчком, как у могауков, лиловыми волосами. Женщины в черных кожаных куртках с заклепками поливали из огнеметов афишу, изображавшую взрыв водородной бомбы.

Перед телевизором покачивалась чья-то тень.

Он схватил маузер. Но вовремя остановился.

Тенью был силуэт Джины. Повернувшись, она вынула что-то из уха. Безумные изображения продолжали двигаться в полной тишине.

— Извини, — сказала она. — Я не думала, что телевизор разбудит тебя. Мне казалось, что если я включу наушник…

— Что это? — Он показал на экран.

— Эм Ти Ви. Я люблю музыкальные программы. А это панки.

— Кто?

— Послушай, я ведь уже извинилась. Я знаю, ты хотел спать, но ты тоже должен понять меня. У нас с тобой разные режимы. Я больше привыкла к ночной работе. Сейчас мне еще не хочется спать. И я не засну до тех пор, пока в восемь часов не попью кофе с пончиками в одном…

— Который час? Она взглянула на часы.

— Почти половина шестого.

— Так поздно?

В монастыре ему уже было бы пора собираться на мессу. Он откинул одеяло и встал с софы. Халат Джины едва спасал его от холода. Приняв душ, он пощупал выстиранную одежду, которая висела в ванной. Свитер и джинсы были еще сырыми.

— У тебя есть фен?

— И после этого, — засмеялась она, — ты хочешь, чтобы я поверила в твои сказки о монастыре?

— Для моей одежды. Она снова засмеялась.

— Смотри, как бы она у тебя не сморщилась. Опасения Джины не оправдались, и после завтрака, сидя рядом с ней за столом, он неожиданно для себя сказал:

— А что у тебя на десерт? Мне хочется чего-нибудь сладкого, — и поцеловал ее в щеку. Она была удивлена.

— Что сие значит?

— Просто знак благодарности, и все.

— Ты хочешь сказать, половина благодарности.

Он не сопротивлялся ее ответному поцелую. Недолгому, но чувственному. И не в щеку, а в губы.

Всем телом ощутив ее нежный запах, он подумал о том, что если бы не сейчас, а в другой жизни… И снова вспомнил Арлен. Но та, другая жизнь была отнята у него.

За его грехи.

9

В половине десятого он вошел в телефонную кабинку аптеки, что находилась в двух кварталах к западу от здания бостонской католической общины. Выстиранная одежда сидела по-прежнему мешковато, но теперь он был гладко выбрит и, казалось, не привлекал внимания аптекаря, печатавшего какой-то рецепт за соседней стойкой.

— Доброе утро. Церковный приход Святой Евхаристии, — сказал пожилой невыразительный мужской голос на том конце провода.

— Здравствуйте. Отца Хафера, пожалуйста.

— Искренне сожалею, но отца Хафера сейчас нет.

У Дрю похолодело в груди. Он уже не однажды пробовал дозвониться до священника — из аэропорта и от Джины, — но всякий раз попадал на автоответчик, который вот этим же пожилым голосом объяснял, что в приходе никого нет, и просил оставить на пленке свое имя и короткое сообщение. Такой вариант не устраивал Дрю.

Держа трубку, он лихорадочно думал.

— Алло? — вновь послышался пожилой голос. — Вы еще не?.. Дрю проглотил подступивший к горлу комок.

— Нет, я здесь. А может быть, вы знаете… Подождите. Вы говорите, его сейчас нет? Значит, я смогу застать его днем?

— Не могу сказать с уверенностью. Не знаю. Это зависит от того, как он будет себя чувствовать после лечебных процедур.

— Лечебных процедур? — Дрю крепче сжал трубку.

— Если вам нужен священник, то можете обратиться ко мне. Или к любому другому нашему священнику. Вы ведь торопитесь? У вас взволнованный голос.

— У меня личное дело. Мне нужно поговорить с ним. Но я не совсем вас понял. Вы сказали о каких-то лечебных процедурах?

— Простите, я не вправе обсуждать подобные темы. Если вы знакомы с отцом Хафером, то он сам все расскажет. Почему бы вам не оставить ваше имя и номер телефона?

— Я позвоню.