Братство Кольца

— Да мне-то что, — сказал Деагол, — я ведь уже сделал тебе подарок, и дорогой. Нашел кольцо я, и я оставлю его у себя.

— Вот как, голубчик? — удивился Смеагол. И он схватил Деагола за горло и задушил его, потому что золото ярко сверкало и было прекрасным. Потом он надел кольцо на палец.

Никто никогда не узнал, что стало с Деаголом, – он был убит далеко от дома, а тело искусно спрятано. Смеагол вернулся один и обнаружил, что, когда он надевает кольцо, никто его не видит. Он очень обрадовался своему открытию и сохранил его в тайне. С помощью кольца он вызнавал чужие секреты и пользовался тем, что узнал, ради обмана или на потребу своей злобе. У него развилось необыкновенное чутье ко всему, что могло быть использовано во вред. Кольцо наделило его властью под стать его склонностям. Неудивительно, что родичи как один невзлюбили Смеагола и начали сторониться его, когда он был видим. Они пинали его, а Смеагол кусал их за ноги. Он завел привычку воровать и бесперечь бормотать и урчать что-то себе под нос. Поэтому его прозвали Голлумом, и прокляли, и велели уносить ноги. А старая правительница, его бабушка, желая сохранить мир, изгнала его из своего дома и из своей семьи.

Сетуя на жестокость мира, Голлум одиноко брел вверх по Реке, пока не пришел к ручью, сбегавшему с гор, и поднялся по его течению. Невидимыми пальцами он ловил в омутах рыбу и ел ее сырой. Однажды в знойный день он наклонился над омутом, и слепящий свет ударил ему в слезящиеся глаза и больно их обжег. Голлум удивился – он совершенно забыл о солнце, – а потом в последний раз взглянул на него и погрозил кулаком.

Но, опустив взгляд, он увидел вдалеке вершины Туманных гор, с которых сбегал ручей, и внезапно подумал: «Под этими горами должно быть холодно и темно. Солнце меня там не достанет. А корни гор, должно быть, уходят глубоко под землю. Там наверняка погребены великие тайны, которые не открывались никому и никогда.»

И вот ночью он отправился в отроги гор и выискал там небольшую пещеру, откуда вытекал темный ручей. Как червь, протиснулся Голлум в сердце гор и исчез. Вместе с ним в тень ушло Кольцо, и даже его создатель, вновь начав набирать силу, ничего не мог узнать о нем.

— Голлум! — воскликнул Фродо. — Голлум? Тот самый Голлум, с которым встретился Бильбо? Какая гадость!

— Я думаю, это печальная история, — откликнулся колдун, — она могла произойти и с другими хоббитами – даже из числа моих знакомых.

— Не могу поверить, что Голлум хотя бы отдаленно связан с хоббитами, — с некоторой горячностью сказал Фродо. — Что за гнусная мысль!

— Тем не менее, это правда, — ответил Гэндальф. — Вообще, о происхождении хоббитов я знаю больше, чем сами хоббиты. И даже в истории Бильбо есть кое-что общее с этой. В душе и памяти Бильбо и Голлума оказалось много общего. Они очень хорошо поняли друг друга, много лучше, чем поняли бы друг друга хоббит и гном, или орк, или даже эльф. Вспомни, например, о загадках, которые они оба знали.

— Да, — согласился Фродо, — хотя и другие племена загадывают загадки – и часто такие же. Кроме того, хоббиты не мошенничают! А вот Голлум только и думал, как бы надуть Бильбо. Попросту старался застать Бильбо врасплох! И, смею сказать, по своей злобе тешился возможностью затеять игру с легкой жертвой, игру, в которой он ничего не терял.

— Боюсь, это абсолютно верно, — признал Гэндальф, — но, я думаю, тут кроется еще кое-что, чего ты пока не понимаешь. Даже Голлума кольцо не подмяло полностью. Он оказался неожиданно крепким даже по мнению Мудрых – ведь когда-то он был хоббитом! Маленький уголок его мозга оставался его собственным, и оттуда, как сквозь щель во тьме, пробивался свет – свет из прошлого. Я думаю, на деле ему было очень приятно вновь услышать добрый голос, пробуждающий воспоминания о ветре и деревьях, о солнце на траве и о других забытых вещах.

Но, конечно, это в конце концов еще больше озлобило бы его злую половину – разве что он сумел бы ее победить. Или исцелить, — вздохнул Гэндальф. — Увы! На это у него мало надежды. И все же... Пусть он владел кольцом слишком долго, почти сколько себя помнит, он давно надевал его лишь от случая к случаю: в черной тьме подземелий не было необходимости часто пользоваться кольцом. Потому он и не «увял» совсем. Он, конечно, исхудал. Кольцо пожирало его мозг и душу, и это мучение стало почти непереносимым.

Все «великие тайны», скрытые под горами, оказались на поверку черной пустотой: там нечего было искать, нечего делать, только украдкой пожирать добычу и предаваться обидным воспоминаниями. Голлум был очень несчастен. Он ненавидел тьму, но еще больше ненавидел свет. Он ненавидел все, но больше всего – кольцо.

— Как это? — спросил Фродо. — Ведь Кольцо было его сокровищем, единственной вещью, которой он дорожил. А если он его ненавидел, то почему не избавился от него, не бросил где-нибудь?

— Фродо, после всего, что ты услышал, ты должен был бы хоть что-то понять, — сказал Гэндальф. — Он ненавидел его и любил, как ненавидел и любил себя самого. Он не мог от него избавиться. У него не осталось воли.