Братство кольца

— Наконец–то мы здесь! — воскликнул Гэндальф. — На этом месте кончается дорога из Эрегиона. Падуб был символом народа этой страны. Деревья отмечают границы владений. Западная дверь Мории всегда была открыта для эльфов Эрегиона. То были счастливые дни, и даже эльфов с гномами связывала тесная дружба.

— Не по нашей вине она прервалась, — насупившись, заметил Гимли.

— Я не слыхал, чтобы кто–нибудь обвинял в этом эльфов, — возразил Леголас.

— А я слышал и то, и другое, — сказал Гэндальф, — но я не собираюсь сейчас разбираться в давних делах! Поймите, мне нужна ваша помощь, а вы заводите ссору. Дверь закрыта, чем скорее мы найдем ее, тем лучше. Ночь близко!

Повернувшись к остальным, он распорядился:

— Пока я буду искать вход, приготовьте поклажу. Боюсь, с нашим верным помощником придется расстаться. Теплые вещи можно бросить, зимы мы теперь не увидим. Распределите припасы и мехи для воды.

— Как же так? — недоуменно вопросил Сэм. — Ведь мы же не можем просто бросить беднягу Билла в таком гиблом месте, а, Гэндальф? Это же нечестно. Он уже столько прошел с нами…

— Мне жаль, Сэм, — коротко ответил маг, — но, когда откроется дверь, ты едва ли затащишь его внутрь. Придется тебе выбирать между пони и хозяином.

— Он даже в драконью берлогу пойдет, если я еге поведу! — Сэм решил стоять до последнего. — Да ведь это все равно что убить его, волки же вокруг, сами говорили.

— Нет, не все равно, — возразил маг. Он положил ладонь на голову пони и тихо заговорил ему в ухо, а потом шлепнул по спине. — Иди, дружок, да будут на тебе охрана и водительство. Ты — умное животное, многому научился в Дольне. Выбирай тропы с травой, потихоньку доберешься до Дома Элронда или куда пожелаешь. Вот так, Сэм. — Маг быстро взглянул на хоббита. — У него теперь столько же шансов уцелеть, сколько и у нас.

Сэм ничего не ответил. Билл, видимо, прекрасно понявший слова мага, вздохнул и сунулся мордой в Сэмово ухо. Бывший садовник, всхлипывая, начал распутывать вьючные узлы. Остальные принялись разбирать поклажу. Управившись, все повернулись посмотреть, как идут дела у мага. Но Гэндальф просто стоял меж двух деревьев, уставясь в стену, словно надеясь взглядом продолбить в ней проход. Гимли бродил вокруг, выстукивая скалы обухом топора. Леголас прислонился к скале, словно вслушиваясь во что–то.

— Мы готовы, — сообщил Мерри. — Куда входить–то? Я никаких дверей не вижу.

— Двери в царство гномов не увидишь, если они закрыты, — сказал Гимли. — Даже те, кто их делал, не найдут ничего снаружи. И открыть их невозможно, если секрет утрачен.

— У этой двери таких секретов быть не должно, — отрываясь от созерцания скалы, произнес Гэндальф. — Вряд ли все настолько изменилось, чтобы внимательные глаза, знающие, на что смотреть, не обнаружили знаков.

Он подошел к стене. Прямо перед ним меж теней, отбрасываемых падубами, оставалось совершенно ровное место. Маг, что–то бормоча себе в бороду, принялся водить руками над скалой. Потом отступил назад.

— Ну? Теперь видите что–нибудь? — спросил он.

Луна заглядывала в скрытую долину. Никто по–прежнему ничего не видел. И вдруг на скале, как раз там, где прошлись руки мага, начали проступать едва заметные серебристые линии. Поначалу они были не толще паутинки и лишь посверкивали прерывисто в лунном свете, но с каждой секундой становились все отчетливее. Теперь уже угадывался общий контур рисунка. В верхней части, под аркой, увитой эльфийскими письменами, обрисовалось изображение молота и наковальни, увенчанное короной и семью звездами. Еще ниже означились два дерева с полумесяцами наверху. А прямо посередине ярко засияла одинокая многолучевая звезда.

— Знак Дарина! — воскликнул Гимли.

— И Дерево Высоких Эльфов! — добавил Леголас.

— И Звезда Дома Феанора, — закончил Гэндальф. — Рисунок сработан из итильдина, этот металл отражает только звездный и лунный свет, да и то если его пробудит владеющий языком, давно забытым в Среднеземье. Надо знать слова. Я знал их, но так давно, что не сразу вспомнил.

— А что здесь написано? — спросил Фродо, уже давно пытавшийся разобрать знаки над аркой. — Мне казалось, я знаю эльфийские буквы, но эти мне непонятны.

— Это — язык эльфов Древнего Запада, — сказал маг. — Ничего интересного для нас надпись не содержит. Она означает: «Двери Дарина Повелителя Мории. Скажи, друг, и входи». А ниже, вот здесь, помельче: «Я, Нарви, создал Дверь. Келебримбер из Эрегиона запечатлел эти знаки».

— А как это понять: «Скажи, друг, и входи»? — удивленно проговорил Мерри.

— Яснее ясного, — фыркнул гном. — Если ты друг, назови пароль, двери откроются.

— Да, — с сожалением произнес Гэндальф. — Вполне возможно, что они открывались по слову. Некоторые ворота гномов открываются только в определенное время, другие — лишь перед определенным лицом, а третьи и вовсе с замками и ключами, иначе в них не войдешь, даже если все времена и слова известны. Здесь–то замка нет. Во Дни Дарина Ворота Мории стояли открытыми. Наверное, здесь сидели привратники. Но даже если их закрывали, любой, знающий слова, мог войти. По–моему, так, Гимли?