Братство кольца

— Жалкий пройдоха, — орал он, — фокусник! Ну, погоди, дай мне до тебя добраться! Ага, я понял твою затею: ты хочешь отнести его Саурону и продать нас всех! Ты только случая искал подходящего. У–у, проклятье на твою голову и на всех этих полуросликов, сколько их есть на свете!

Потом он споткнулся о камень, упал ничком и затих, будто пораженный собственным проклятьем, а спустя минуту тихо заплакал. Еще через некоторое время он поднялся, с силой провел рукой по лицу и дико огляделся.

— Что я наговорил! — воскликнул Боромир. — Что я натворил! Фродо! Фродо! Я сошел с ума, но теперь все кончилось. Вернись, Фродо!

А Фродо был далеко и даже не слышал его криков. Ничего не замечая вокруг, он мчался по тропинке к вершине холма. Ужас смешивался в нем с жалостью. Перед глазами все еще стояло искаженное яростным безумием лицо Боромира с горящими глазами.

Только на вершине Амон Хена он остановился, с трудом переводя дыхание. Словно в тумане виделась ему широкая круглая площадка, вымощенная обтесанными плитами и окруженная невысокой зубчатой стеной. Посредине на четырех резных столбиках высилось каменное кресло. Несколько ступеней вели к нему. Чувствуя себя заблудившимся малышом, залезшим на трон горных королей, Фродо поднялся по ступеням и сел в древнее кресло.

Поначалу, забыв про Кольцо, он с удивлением взирал на туманный мир, наполненный неясными тенями. Однако уже через несколько мгновений туман местами стал редеть, и яркие четкие образы явились перед глазами хоббита. Но мир оставался погруженным в глубокую тишину. Фродо сидел на вершине Амон Хена, в Зорком Кресле Людей Нуменора. Он посмотрел на восток — там простирались неведомые земли, неизвестные равнины чередовались с безымянными лесами. Он взглянул на север — и лента Великой Реки развернулась перед ним во всю длину, а вдали, совсем невысокие, словно старые обломанные зубы, торчали Мглистые Горы. На запад обратил он взгляд — и посреди безбрежных пастбищ Рохана встал, подобный черному шипу, Ортханк — неприступная башня–крепость Изенгарда. Обратя глаза на юг, он увидел сияющую радугу над рушащимися в бездну Рэроса водами Андуина. Дальше над причудливой излучистой дельтой кружились стаи морских птиц, как крупинки белой соли под солнцем, а еще дальше лежало Море. И везде, везде являлись ему знаки войны. Мглистые Горы шевелились, как разворошенный муравейник: орки выбирались наружу из тысяч щелей. Под кронами Сумеречья Эльфы и Люди насмерть бились с какими–то злобными тварями. Пламя металось над землей Бьорнингов; мрачная туча нависла над Морией, дым застилал границы Лориена. По ковыльным степям Рохана мчались всадники; волки серой рекой выливались из ворот Изенгарда; в гаванях Харада снимались с якорей боевые корабли; а с востока шли и шли войска. Темный Владыка привел в движение все свои силы. Фродо снова взглянул на юг. Белостенный, многобашенный, гордый Минас Тирит вздымал к небу яркие стяги. Сталью мерцали зубцы стен. Вид этой твердыни заронил в сердце хоббита луч надежды. Но уже различал он напротив Минас Тирита другую крепость, еще более грозную и мощную. К ней невольно тянулся его взор. Вот разрушенные мосты Осгилиата, вот оскал ворот Минас Моргула, вот за горной цепью безжизненным пятном легла ужасная Горгоратская долина. Дым пеленой укрыл ее, а в дыму изредка полыхали багровые огни. Но нет, то был не дым, то изрыгала тучи пепла Роковая Гора. На ней задержался взгляд Фродо, на ней и нескончаемых укреплениях, черных, могучих, непреодолимых. Там, за железными, стальными, алмазными стенами, яростно вздыбился Барад Дур, Крепость Саурона. Остановив на ней взор, Фродо почувствовал, как всякая надежда покидает его.

И внезапно он ощутил Око. Там, в Черной Крепости, недремлющее Око встревожилось, почуяв взгляд хоббита. Яростная решимость собралась там в один ищущий перст и метнулась через разделяющее их пространство. Вот сейчас она найдет его, вот стремительно рыщет на скалах Чуткого, вот мельком скользнула по Тол Брандиру — хоббит скатился с каменного кресла и сжался в комочек у подножия, накрыв голову капюшоном плаща.

Кажется, он кричал: «Никогда!», а может, это было: «Я приду к тебе»… А потом словно пронзительный луч прорвался сквозь давящую вражью волю, ворвался в сознание отчаянной мыслью: «Сними! Немедленно сними, его! Сними Кольцо!»

Две могучие силы, две воли скрестились в нем, словно два клинка. Мгновение Фродо казалось, что он не выдержит этой пытки, и вдруг все исчезло. Он, Фродо из Шира, снова был самим собой, свободным в выборе, помнившим о долге. В последний оставшийся для этого миг он снял Кольцо. Вокруг синел ясный солнечный день, над ним возвышалось древнее кресло, и не было черной тени, она оставила Амон Хен, убралась с запада, растаяла в туманной дали, а вокруг в ветвях деревьев беззаботно пели птицы.

Фродо поднялся на ноги. От усталости его пошатывало, но воля окрепла, а на сердце полегчало. Словно подводя итог, он сказал сам себе: