Братство: Опалённый

Следующие несколько минут они занимались планомерным истреблением напиравших братьев, с которыми их численный перевес сыграл дурную шутку — если первые ряды, поняв, что происходит, начали ломиться назад, то задние, уверенные в своей победе, продолжали напирать, не обращая внимания на своих собратьев, стремившихся выйти из-под огня. Возникшая при этом неразбериха и толчея работали на руку стрелкам. Сэм — вырвавшись вперёд, бил из своего обреза от бедра, не тратя время на выбор цели, перемещая ствол из стороны в сторону, отчего, попавшие под облако картечи братья падали если и не десятками, то по нескольку тел за раз — точно. Ещё большим чем стрельба эффектом был страх — победа, такая близкая и почти осязаемая, внезапно повернулась другой, кровавой и ужасной стороной, моментально превратившись из прекрасной девы в чудовище с окровавленной пастью, готовой поглотить любого не успевшего удрать от её зубов. Картину дополняли выкарабкивавшиеся из-под тел десантники — они, перемазанные кровью медленно вставали — кто на одно колено, кто в полный рост, и, нашарив своё, или чужое оружие, так же перемазанное в крови, открывали огонь в упор, сотрясаясь и матерясь, когда им в спины попадали пули, выпущенные их товарищами.

— Прекратить огонь! В ножи! — скомандовал Сэм, видя, что ряды братьев заколебались и, подавая пример, рванул вперёд размахивая ножом над головой.

Нет, братья трусами не были — предыдущая схватка это доказала, но одно дело биться с людьми, и совсем другое, когда только что убитые и поваленные на землю противники встают, стряхивают кровь, получают практически в упор пули от своих же — и при всём этом не только не падают замертво, но наоборот — подбирают из луж крови клинки, и медленно, как зомби, идут в атаку.

Пресекая начавший зарождаться ропот, из чёрный массы, навстречу медленно приближавшимся окровавленным фигурам, вышел один из братьев — золотая кайма на его плаще явно свидетельствовала, что он не из рядовых бойцов. Сорвав с груди висевший там на тонкой золотой цепи Символ Веры, он сделал шаг вперёд и, вытянув руку, едва не приложил ярко сверкнувшую на солнце эмблему, к залитому кровью шлему десантника:

— Сим изгоняю тебя, исчадие ада! — Провозгласил он хорошо поставленным басом: — Да сгинешь ты…

Договорить он не успел — исчадие ада, лениво отмахнувшись от его руки — так отгоняют назойливую муху, надоевшую своим жужжанием, как-то устало подняло нож и, сделав короткий шаг — её под ногами что-то влажно чавкнуло, одним движением, перерезало горло монаху. Не дожидаясь, пока тело упадёт, оно поднесло лезвие к своему лицу, и, как показалось братьям, втянуло в себя запах свежей крови. Явно удовлетворившись результатом, чудовище удовлетворённо кивнуло — рука с ножом вытянулось в сторону замерших людей и лезвие заплясало в воздухе мечась от одного монаха к другому в поисках следующей жертвы. Это оказалось последней каплей — отталкивая друг друга боевые братья ломанулись назад, опрокидывая друг друга на глазах превращаясь в напуганное стадо.

— Это ты здорово придумал, — подойдя к исчадию, Сэм хлопнул его по плечу: — С ножом. Признаюсь — меня самого пробрало, когда ты лезвие к лицу поднёс.

— Да показалось, что клинок попортил, — сняв шлем, Михаил с наслаждением подставлял взмокшее лицо прохладному вечернему ветерку: — Я ему по горлу веду — а там скрежет. Мож' цепочка какая была, — пожал он плечами: — Да и тормозил я тогда конкретно — кабаны эти, — кивнул он на связанных монахов: — Как толпой навалились, думал всё, затопчут.

— М-да… — Проследив его взгляд, Сэм кивнул: — Здоровы… Свезло нам — чудом справились.

— Чудом? — усмехнулся в ответ Самсонов: — Ну, по чудесам у нас ты специалист, ты же…

Пробежавшая по земле короткая, быстро прекратившаяся дрожь, заставила его замолчать и недоумённо закрутить головой в поисках источника, а, в следующий момент, цветы, ярким и разноцветным куполом, покрывавшие вершину овала клумбы по центру площади, поползли вверх, словно они желали нам наглядно продемонстрировать своё стремление к солнцу. Их рост был недолго — очередная порция дрожи разметала грунт, швырнув их хрупкие тела под ноги к столпившимся вокруг бойцам, а ещё через миг, отражая полированным корпусом последние лучи вечернего солнца, засверкал блестящим металлом округлый нос вынырнувшего из-под земли гостя, более всего проходившего на тупоносую пистолетную пулю.

— Что за… — Договорить свою фразу Банкиру, стоявшему рядом со своим начальником, суждено не было — по корпусу пули пробежала чёрная тонкая линия и он распался на две половинки, окончательно похоронившие собой остатки некогда красивой клумбы.