Братство Розы

Тогда, в 1966-м, его карьера только начиналась. В то время я был молод, подумал сейчас он. Теперь, после всех удач, поражений и предательства, он вспоминал прожитые годы, которые пролегли между тем далеким временем и сегодняшним днем. Сначала работа в Управлении, потом монастырь, снова Управление, испытание в Риме, церковь Луны, могила, вырытая им в Панаме. Казалось, все это было заранее предопределено. Сейчас, в тридцать шесть лет, он раздумывал над тем, чему научился за прожитые годы и вспоминал во всех подробностях те семь недель в Израиле, повторяя в уме слова Эрики. Почерк преследователей Сола из Атлантик-Сити идентичен почерку Сола и его самого — людей Элиота, прошедших подготовку в Моссаде. Но как ни напрягал сейчас память Крис, он не мог припомнить, чтобы в школе Ротберга обучался кто-нибудь из американцев. У него мелькнуло подозрение, от которого его бросило в холодный пот. Неужели Элиот и тогда солгал? Неужели он посылал к Ротбергу кого-то еще, а сам заверял Криса и Сола, что они будут единственными? Зачем Элиоту понадобилось их обманывать?

Тут его размышления прервались. Услышав, как Эрика застонала в экстазе, он живо припомнил тот момент, когда впервые увидел ее. С тех пор прошло шестнадцать лет. Вскоре после этого Сола перевели из группы Криса в группу Эрики. Несмотря на напряженное расписание, они каким-то образом находили время для занятий любовью. Крис страдал. В то время его потребность угодить Элиоту была так велика, что он запрещал себе испытывать какие-либо эмоции, кроме преданности отцу и брату. Он гнал от себя “греховные” мысли и желания и мог позволить себе что-либо с разрешения отца. Секс был разрешен только для здоровья. Любовная связь категорически запрещалась.

— Ты попадешь в зависимость от своих эмоций, — говорил Элиот. — Эмоции — это слабость. Они мешают тебе сконцентрироваться. Они могут стать причиной твоей гибели. Кроме того, любовница может выдать тебя. Или враг может сделать ее заложницей, и это заставит тебя предать интересы дела. Нет, единственные люди, к которым ты должен испытывать любовь и доверие и от которых ты зависишь, — это я и Сол.

Он страдал все больше и больше. Его душу переполняли разочарование и горечь. Несмотря на полученную закалку, он все-таки позволил эмоциям взять верх над разумом. Но это была не любовь к женщине. Его угнетало чувство вины за содеянное, и он испытывал жгучий стыд, потому что не оправдал доверие отца. В то же время его одолевали сомнения. Он отказался от всего, что составляет естественные человеческие потребности, чтобы угодить отцу. И вот теперь отец его преследует. А может быть, Элиот лгал ему и тогда, когда говорил о любви? Крис терзался сейчас из-за того, что сам сломал себе жизнь. Теперь же ощущение вины и стыда не позволят ему узнать, чего же он себя лишил. Если бы не чувство ответственности за судьбу Сола и желание ему помочь, он бы покончил счеты с жизнью, чтобы не испытывать больше этого мучительного отвращения к себе. Подумать только, что Элиот заставлял меня делать! — вспоминал он, стискивая кулаки. Он лишил меня нормальной человеческой жизни… Крис не умел злиться на Сола, но тем не менее испытывал сейчас зависть — Солу удалось сохранить верность Элиоту и в то же время найти возможности для самовыражения. Но по отношению к Элиоту Крис испытывал холодную ярость. Он прикрыл глаза, продолжая терзаться бесполезными сожалениями.

Если бы все сложилось иначе, думал теперь он. Если бы я, а не Сол, попал в одну с Эрикой группу тогда в Израиле. У него перехватило дыхание. Быть может, я бы оказался сейчас тем человеком, в чьих объятиях она теперь стонет от наслаждения?

10

Эрика придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале примерочной. Она слышала сквозь штору кабинки, как продавщицы переговаривались между собой. Она приехала сюда к десяти часам — к открытию магазина. В это время почти не было покупателей, и ее перепачканные юбка и блузка не привлекли особого внимания.

Пройдясь по отделу женской одежды Эрика выбрала бюстгальтер и трусики, вельветовый пиджак, пеструю блузку, джинсы и высокие кожаные сапоги. Она переоделась в примерочной.

Сжимая в руках смятую одежду, она открыла дверь и, оглядевшись, убедилась в том, что вокруг никого нет. При ее приближении продавщицы повернулись в ее сторону.

— Никогда не следует пытаться поменять спустившую шину, когда ты в новой одежде, — сказала Эрика. — Лучше бы я вызвала службу автосервиса “Три А”.

— Или позвали бы своего приятеля, — откликнулась та, что помоложе, видимо, отметив отсутствие обручального кольца на руке покупательницы.

— Я недавно с ним порвала. По правде говоря, от него не было абсолютно никакого толку. Продавщицы рассмеялись.

— Понимаю, что вы имеете в виду, — сказала более молодая. — От моего дружка тоже никакого толку, кроме… И они снова расхохотались.

— Если бы у меня была такая фигура, — заметила та, что постарше. — Эта одежда на вас прекрасно сидит.