Братство розы

— Да, сэр, это так. — В голосе его помощника звучало удивление. — Откуда вы знаете?

Элиот подумал о Касторе и Поллуксе, которые охраняли вход в офис. Затем он подумал о Соле и Крисе. Они подбираются все ближе. Теперь” когда они поняли, что нужно искать, у них уйдет много времени для того, чтобы догадаться обо всем остальном.

Он мрачно смотрел на струйки дождя, растекающиеся по стеклу. Да поможет мне Бог, когда они догадаются, подумал он.

Мысленно он добавил: Господи, помоги нам всем.

Книга третья «ПРЕДАТЕЛЬСТВО»

Начальная подготовка оперативника

1

23 декабря 1948 г. в 17.00 военная разведка США в Номе, штат Аляска, приняла вечерний прогноз из русских портов Владивостока, Охотска и Магадана. ВВС сопоставили эти сообщения с прогнозами из японских портов, чтобы составить график ночных испытательных полетов для Б—50. Прогноз русских обещал неожиданное потепление. Поводов для беспокойства не было.

Семь минут спустя на всех частотах звучал мощный сигнал, который русская военно-морская база под Владивостоком посылала одной из своей подводных лодок в открытом море. Шифрованное сообщение было необычайно длинным, поэтому американская военная разведка на Шепердз-Филд в Номе бросила все силы на его расшифровку, забыв послушать сводку погоды японцев. Как обычно, четыре самолета Б—50 были подготовлены к полету на большой высоте для испытания системы борьбы с обледенением.

В 19.00 все четыре самолета были атакованы фронтом холодного воздуха из Сибири. Скорость порыва ветра достигала семидесяти узлов.

Системы борьбы с обледенением не выдержали. На базу не вернулся ни один самолет. Ведущим самолетом звена — “Сьют леди” — управлял майор Джеральд Килмуни. Когда командование восьмой базы ВВС в Тусконе, штат Аризона, получило известие о его гибели” генерал Максвел Лепаж позвонил в Филадельфию, капеллану Хью Коллинзу, чтобы тот сообщил печальную новость миссис Дороти Килмуни и ее трехлетнему сыну Крису. Он просил капеллана передать жене Джерри, что страна потеряла своего лучшего пилота-бомбардировщика.

2

Прошло два года, наступил 1950-й, Кэлкэнлин-стрит, Филадельфия, с ее убогими домами была отнюдь не подходящим местом для детских игр. Узкая и темная, покрытая слоем грязи, в которой попадались ржавые гвозди, битое стекло и даже крысиный помет, она носила на себе отпечатки средневековья. Трещины тротуара, сквозь которые пробивались сорняки, расширяясь превращались в широкие расселины в бордюре и ямы на дороге. Посередине квартала, в самой унылой его части, стоял ветхий домик Дороти Килмуни.

Здесь, казалось, были одни столы: ломберный с инкрустацией из перламутра, несколько приставных, трехногие столы для гостиной, кофейный со следами сигарет на поверхности, высокий чайный стол около стиральной машины “мейтаг” в ванной, обеденный стол, кухонный с хромированным ободком и теплостойкой пластиковой поверхностью, на котором красовалась пластмассовая ваза с восковыми фруктами. Рядом с искусственными фруктами валялись дохлые мухи. Все столы в доме были усыпаны дохлыми мухами. А еще на каждом столе лежали засохшие кружочки копченой колбасы, которые закручивались, словно стружки кедрового дерева.

Первое, что сделал Крис в то жаркое августовское утро, поднял жалюзи на окне в гостиной и положил на подоконник жирную масляную сардинку без головы. Мать оставила его одного еще в начале июля, уехав на все лето в Атлантик-Сити. Она положила в холодильник батон копченой колбасы, несколько банок с супом и сардинами, а в буфет — коробки с крекерами. Она попросила соседей присмотреть за ребенком и оставила им деньги, однако уже к концу июля соседи истратили эти деньги на свои нужды и бросили Криса на произвол судьбы. Его к тому времени тошнило от колбасы, и он использовал ее как приманку для мух. Но мухи тоже не любили копченую колбасу. А крысиный помет, который он приносил с улицы, хотя и нравился мухам, высыхал еще быстрее, чем мясо. Сардинки, однако, годились лучше всего. К девяти утра он мог похвастаться новой кучей мух на кофейном столике, убитых длинной резинкой, бывшей когда-то материной подвязкой.