Братство рун

Мэри показалось, будто она играет главную роль в ее самом ужасном ночном кошмаре. Бесцельно она мчалась под сводами коридоров и проходов в страхе перед своим преследователем. Сердце выпрыгивало у нее из груди, страх перекрывал дыхание. Все снова и снова она оборачивалась и бросала быстрые взгляды на длинную тень, которую отбрасывала фигура Малькольма при свете факелов.

Здесь и там она пыталась открыть двери, которые выходили в проходы. Но либо они были заперты, либо уводили в новые коридоры, которые вели в самую глубь мрачного замка.

На одном из перекрестков Мэри остановилась. Она еле переводила дыхание, ее пульс бешено колотился, пока она отчаянно пыталась определить свое местонахождение. Направление не показалось ей перспективным, как и остальные, но она уже слышала приближающиеся шаги преследователя. Вдруг Малькольм появился в конце коридора. Его глаза горели как угли, светящиеся в темноте.

— Вот я тебя, наконец, и поймал! — зарычал он гремящим голосом, и, подчиняясь неведомому импульсу, Мэри выбрала правый проход. Уже после нескольких шагов у нее закралось осознание, что она сделала неправильный выбор: коридор упирался в огромную дубовую дверь.

Дверь в западную башню!

Запретная дверь, как сказал ей Самюэль.

В отчаянии Мэри нажала на ручку двери и была поражена, когда дверь открылась. Мигом Мэри проскользнула через нее.

В лунном свете, который падал через узкие бойницы окна, она различила узкую лестницу, которая круто поднималась наверх. Мэри не строила себе никаких иллюзий. Выбившуюся из сил, Малькольм быстро догонит ее. Она обернулась и хотела вернуться обратно, но лишь убедилась, к своему ужасу, что Малькольм уже добрался до начала коридора и отрезал ей путь к бегству. В свете факела, скользнувшем по его лицу, она разобрала победоносную ухмылку.

Мэри крепко сжала зубы и побежала, другого выбора у нее не оставалось. Уже на первой ступени она наступила на подол своей ночной рубашки. Тонкая ткань порвалась, отчего она едва не упала. Ухватившись за крутые ступени обеими руками, она карабкалась дальше, все время дальше наверх. Лестница поднималась вверх и становилась все уже. Уже выбившись из сил, Мэри следовала по ее ходу, пока Малькольм неотступно гнался за ней следом.

Ее мускулы начали болеть, и раненые ноги причиняли боль. Она уже хотела было сдаться. Разве имело какой-то смысл продолжать бегство? Она попала в тупик, из которого не было выхода. В конце лестницы ее бегство закончится, так почему бы ей просто не остановиться и не подчиниться своей судьбе?

Нет!

Упрямо она затрясла головой. Если Малькольм Ратвен возьмет ее силой, то пусть не считает, что она сдалась ему на полпути. Она будет бороться до последнего вздоха, и пока искра жизни теплится в ней, она не сдастся.

Изо всех сил, оставшихся в ней, она поднималась по ступеням. Она прошла мимо узких окон без стекол, через которые дул ледяной ветер, и понималась все выше, подгоняемая растущим отчаянием. Наконец она добралась до конца лестницы. Перед тяжелой дверью из дубовых досок бегство Мэри окончилось. С неподдельной надеждой она нажала на ручку — и, о боже, как она поразилась, когда дверь подалась. У нее не оставалось времени на размышления. Тяжело дыша, она бросилась в башенную комнату, закрыла за собой дверь и задвинула засов. Измученная, она в полуобмороке опустилась на пол, когда с другой стороны раздался топот тяжелых шагов.

Перед дверью они смолки, отчего Мэри услышала тяжелое дыхание и нечто, похожее на хрюканье поросенка. В лунном свете, который падал через узкое башенное окно, она увидела, как ручка задергалась вниз. Когда Малькольм понял, что комната заперта, то начал гневно барабанить по двери и стучать с такой яростью, что Мэри сжалась всем телом от страха.

— Что это значит? — раздалось по ту сторону. — Открой немедленно дверь, эй, ты слышишь?

Мэри молчала. Она дрожала всем телом от страха и изнеможения и была больше не в состоянии произнести хоть звук.

— Проклятье! — Малькольм Ратвен забыл все хорошие манеры и ругался как поденщик. — Пусти меня подобру-поздорову, слышишь ты, эй? Я твой муж и требую, чтобы мне подчинялись!

Он бушевал и орал, пока она сидела на корточках за дверью на полу и чувствовала, как содрогались доски под каждым из его ударов. Наконец она не выдержала больше. Она зажала руками уши, надеялась и молилась, что старые доски не треснут. Мысль о том, что произойдет, если она попадет ему под руку в этом состоянии, ввергла ее в панику.

— Ты неблагодарная баба! — слышала она, как он орал совсем близко. — Я принял тебя в свой дом. Я предлагаю тебе свое имя и богатство, что же ты даешь мне в ответ?

Снова дверь сотряслась от мощных ударов и пинков, но пока засов и доски двери выдерживали этот напор.

В конце концов, от усталости или от отчаяния, Малькольм Ратвен оставил дверь, и его яростные проклятия смолкли. Мэри обождала еще какое-то время, потом с колебанием отняла руки от ушей.