Братство смерти

— Да, несомненно, случайность, — ответил Андреа. — Но я вас задерживаю, ударившись в воспоминания. Полагаю, вы хотите меня о чем-то спросить?

— Вы знаете, кто ведет наблюдение?

— Разумеется. Бывший американский офицер Уинтроп. Идеальная кандидатура для таких поручений. Скромный профессионал. Все сложилось удачно. Он был во Флориде и собирался лететь в Париж, но я направил его непосредственно в Нью-Йорк. Судя по последнему отчету, который я получил перед ужином, он сел на хвост нашему человеку. Этот мсье Марка встретился с адвокатессой, затем направился в библиотеку крупной масонской ложи Нью-Йорка. Вас это не удивляет?

Канселье нахмурился. Значит, Консюржанс знал о его принадлежности к масонству. Кроме того, он предпочел бы агента-европейца. Он не любил американцев за их наглость. И уж совсем не мог терпеть военных. Консюржанс догадался, о чем он думает.

— Я ручаюсь за него. Забудьте о своих предрассудках, дорогой.

Мужчина с зелеными глазами встал и проводил француза в вестибюль. Канселье вежливо простился с хозяином дома и направился к серому «лексусу», ожидавшему его у крыльца.

Он в последний раз помахал рукой основателю «Авроры», сел на черное кожаное сиденье и приказал шоферу трогаться с места. Он не мог избавиться от неприятного осадка, оставшегося после разговора. Консюржанс впервые признался, что отступил от правил, разработанных им самим. Канселье это не понравилось. Вся деятельность «Авроры» основывалась на доверии.

Мощный автомобиль спускался по извилистой дороге. И только внизу холма он понял, что не давало ему покоя. Если швейцарец жульничал, принижая значение своего поступка, и не испытывал ни малейших угрызений совести, это означало только одно.

Он лгал не впервые.

76

Париж, церковь Святого Иакова на улице Святого Иакова, 21 марта 1355 года

Дама Пернель вошла в приходскую церковь через маленькую дверь — боковой вход, самый незаметный, которым прихожане пользовались, посещая ежедневную мессу. Большие врата с фигурами в стиле пламенеющей готики открывались лишь по церковным праздникам, когда собирался весь квартал, чтобы отпраздновать Рождество или Воскресение Господне. Тогда все с шумом входили в церковь под оглушительный перезвон колоколов. Это были дни всеобщей радости, когда яркий свет заливал старую церковь. Но сегодня, в это весеннее воскресенье, дама Пернель пришла сюда вовсе не за светом. Она нуждалась во мраке сводов и анонимности потемок.

Едва переступив порог, он бросила осторожный взгляд в сторону галереи, чтобы убедиться, не забылся ли там какой-нибудь прихожанин в молитве. Конечно, в такой час это было маловероятно, но она не могла допустить, чтобы ее узнали. Она прекрасно понимала, что выражение ее лица сильно изменилось.

Она осторожно проскользнула к кропильнице, опустила руку в ледяную воду и перекрестилась. Ей не хватало слов, чтобы помолиться. Но в любом случае, о чем она могла просить Бога? После убийства палача вера покинула ее. Она не понимала, что случилось в ее такой спокойной, такой размеренной жизни. Ей также не удавалось постичь истинную сущность мужа. Днем уважаемый переписчик, а ночью — усердный читатель проклятых книг.

Она даже не помнила, как сумела выбраться из подвала. Ее память сохранила только то, что она оказалась в большой комнате с окровавленными руками. А книга…

Она яростно запахнула накидку. А книга… Она знала, что нужно сделать. Она спасет мужа. Но в первую очередь — саму себя.

Колокольный звон заставил ее вздрогнуть. Она прислонилась к стене и окинула взглядом сводчатую дверь, которая вела на хоры. Именно через эту дверь входили священники, чтобы отслужить мессу или принять исповедь. Но затем они спускались по каменной лестнице, на которой обычно гулко раздавались их шаги. Дама Пернель прислушалась. Ничего. Теперь оставалось обследовать боковые часовни, прилегавшие к нефу. В основном это были частные молельни, в которых богатые горожане квартала воспевали хвалу своему небесному святому покровителю. Порой некоторые из них удостаивались чести быть похороненными там под обыкновенной каменной плитой. Для одних это служило истинным доказательством набожности, для других — пропуском в мир иной. Для дамы Пернель это была мечта, которую она лелеяла в течение нескольких лет. В глубине церкви она даже наметила старую часовню с растрескавшимся полом, где, если того пожелает Господь, она могла бы уснуть вечным сном рядом с супругом.

При мерцающих отблесках пламени свечей она шла, считая часовни, расположенные справа от нее. Вдруг в одной из них она услышала голоса. За решеткой два коленопреклоненных человека тихо разговаривали. Бросившись в тень от стены, она принялась лихорадочно искать выход из положения. Чтобы добраться до освященного места в глубине церкви, дама Пернель непременно должна была пройти мимо этих верующих.

Слишком велика была опасность, что они могут обернуться. Лучше было подождать, пока они закончат молиться. Но незнакомцы не молились. Напротив, они вели жаркий спор.