Братство спецназа

Вот тогда потребуется повторный сеанс. Тогда пригласят какого-нибудь гипнотизера из психдиспансера. Скорее всего его самого поместят не в областной СИЗО, а именно в психдиспансер, в спецотделение. И там будут вводить в состояние повторного транса. Это будет самое сложное. В диспансере сильные спецы. И их надо будет обмануть. Надо будет суметь показать себя загипнотизированным и в то же самое время очень жестко контролировать сознание, упираться и не сдаваться. Это будет бой. И он уверен, что этот бой выдержит. Он войдет в транс и расскажет, как Доктор Смерть приказывал ему убить Толстяка и Седого. И все. И других обвинений он не примет. Нет на нем других убийств. Даже в состоянии гипнотического транса он берет на себя только это.

А почему Доктора Смерть убил? Доктор велел ему застрелить Оленина. Оленин его друг. Что-то взорвалось внутри. Доктор обещал убить самого Сохатого, если тот не убьет Оленина. И Сохатый застрелил Доктора…

При этом он отлично знает, что человека, не склонного к убийству, невозможно в состоянии гипноза заставить убивать. Но у него-то такая склонность есть. Его государство много лет учило это делать очень квалифицированно.

А потом он снова не будет помнить ничего. И не будет подписывать никакие показания, потому что будет считать все рассказанное ему клеветой, попыткой навесить на него чужие дела и списать на невиновного такую кучу убийств. Трудно найти суд, который признает его виновным, а не жертвой.

Единственное, что не давало покоя, это личное отношение к бывшему товарищу по службе. Доктор казался почти другом.

Но перед выстрелом он обязательно сделает паузу. И после паузы скажет:

– Извини, друг… У меня нет другого пути к спасению.

А потом выстрелит…

И тогда уже ни у Хавьера, ни у Саида не будет причин доставать его. А от ментовки отвяжется сам.

Сохатый ехал по городу, привычно контролируя движение транспорта по улицам, а из глаз у него катились слезы. Так проникся он продуманной ситуацией, словно все уже произошло в действительности.

Слезы высохли, когда он увидел впереди «пятисотый» «Мерседес» Доктора. Время конспиративной встречи уже прошло. Пришла уже, пожалуй, пора приступать к обязанностям телохранителя. Дым Дымыч не стал показывать себя. Ехал сзади и наблюдал издали.

3

Виктор Юрьевич вернулся в офис, как и обещал, через сорок минут. Он удачно поговорил с полковником Мартыновым. Правда, за свою услугу Мартынов почти по-цыгански выклянчил у Доктора Смерть кое-какие данные с наркотического сектора центрального компьютера Интерпола. Но, говоря по правде, Гагарин эти данные мог бы предоставить и просто так, по доброте душевной, без бартерной сделки. Если люди делают общее дело, то почему бы не помочь коллеге. Однако для собственной пользы и, видя заинтересованность полковника, довольно долго заставил себя уговаривать. И в итоге получилось, что не Алексей Алексеевич оказал услугу Виктору Юрьевичу, а почти наоборот.

Людмила на приставном столике заваривала чай.

– Кто мной интересовался? – спросил Доктор.

– Звонил Юра. У него все в порядке. Был еще звонок. Какой-то хриплый голос, незнакомый. Себя назвать не захотел. Сказал, что перезвонит позже.

– Хорошо. Лосев как вернется, пусть сразу зайдет ко мне. И оформи на него все документы. Заставь заявление написать. Прими без трудовой книжки.

В кабинете открыто окно. Ранняя жара уже дает о себе знать. И хотя бесшумный южнокорейский кондиционер врезан прямо в оконную раму, Доктор любит обходиться по-русски незатейливо – ветерок с улицы любую технику заменит.

Защелкал селектор.

– Виктор Юрьевич, опять тот человек… Хриплый…

Доктор взял трубку.

– Слушаю. Гагарин.

– Это Шурик… – голос у Беломора таинственно-шипящий, словно он боится, что человек на другом конце провода услышит его.

– Да-да, слушаю тебя…

– Очень острое положение… Надо встретиться.

– Мы же договорились. В половине четвертого, как обычно…

– Изменилась ситуация.

– Ты сейчас где?

– Приезжай в городской парк. Заходи со стороны кафе «Отдых». И иди прямо. По аллеям прогуляйся. Я тебя увижу, подойду.

– Хорошо. Выезжаю.

Так и не успев присесть в кресло, Виктор Юрьевич вынужден был снова уезжать.

– Появится Лосев, пусть дожидается. Я скоро вернусь.