Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе

— Потому что мне может пригодиться любой человек, способный посоветовать Макмиллану нанять меня. — Я окинул взглядом двоих вновь появившихся слуг; те включились в уборку помещения. — Думаю, если этот Макмиллан и впрямь такой вздорный человек, как вы говорите, то будет полезно сделать вид, что я переживаю за честь королевы, вам не кажется? — У меня тут же родилась еще одна идея в развитие моей тактики, и я почувствовал прилив энтузиазма. — Если заставить этого турка проникнуться состраданием к такой несчастной жертве судьбы, как я, то вероятность того, что высокомерный шотландец возьмет меня на службу, увеличится. — Я усмехнулся. — Думаю, что смогу показать турку один-другой фокус. — Честно говоря, в тот момент я не имел ни малейшего понятия о том, что мне следует сделать, но решил, что придумаю что-нибудь, когда придет время.

Герр Дортмундер уставился на меня так, словно у меня выросла вторая пара рук или со мной случилось что-то еще более невероятное.

— Продолжайте, мистер Джеффрис, — подбодрил он. — Возможно, в вашем плане что-то есть. — Пожалуй, его не так удивила бы внезапно заговорившая собака.

— Так вот, — дерзко заявил я, — если этот турок спустится к обеду, то я выйду, будто бы случайно, и постараюсь перекинуться с ним одним-двумя словами. Я уж постараюсь выбрать нужный подход. Ну а у нас так или иначе найдется о чем поспорить с турками.

— Только не в таком заведении, — ответил Дортмундер. Он в конце концов решился отвергнуть мое предложение.

— Ну я мог бы иначе как-то привлечь его внимание, — продолжал все более нахально настаивать я. — Например, что-нибудь ляпнуть насчет наших разногласий с Турцией и попросить его объяснить их причины. Он бы быстро понял, что от меня так просто не отделаться. — Снова перед моим мысленным взором возник образ моей невесты, и я в очередной раз почувствовал огорчение из-за того, что приходится делать по роду своей службы. Никакие объяснения не спасут меня от презрения Элизабет.

— Чего ради он станет отвечать на такие вопросы, даже если и знает что-нибудь о международных делах? — Вопрос был задан очень быстро, слова прозвучали отрывисто, как стаккато. Но я уловил в нем и интерес; впервые за все время нашего общения Дортмундер соизволил выслушать меня.

— Ну, тогда я стану отвечать на вопросы, а уж задать их я его заставлю. Если я завернусь в Юнион Джек, ваш шотландец скорее всего решит, что, несмотря на мое появление в подобном месте… и какие-нибудь еще соображения, я окажусь хорошей заменой его сбежавшему лакею. А в противном случае, такой самодур может взять здесь, в Баварии, первого попавшегося лакея с улицы. — Упоминание о пропавшем лакее оживило воспоминания об ужасной прошлой ночи, и мне пришлось собраться с силами, чтобы отогнать их.

— Мистер Джеффрис, — сказал Дортмундер, — похоже, что я недооценивал вас. Может быть, вы и продаетесь, но и продажность нужно умело использовать. — Он улыбнулся своей мрачной улыбкой, наводившей меня на мысль, что он хочет откусить руки или головы тем, кто вызвал его неудовольствие.

— Вы наняли меня, чтобы я сделал для вас работу, — ответил я, стараясь не выказывать оскорбления, — вот я и пытаюсь сделать ее.

— Ну и мы заняты тем же, — он перевел взгляд на мадам Изольду, у которой был вид человека, стремящегося убежать из наглухо запертой комнаты. — Что вы хотели сказать, моя дорогая?

— Если вы сочтете нужным, я прикажу одному из слуг разбудить турка. — Она неуверенно засмеялась и взмахнула рукой, чтобы скрыть свои колебания. — В любом случае он должен был уже подняться для молитвы. Вы знаете, они все так поступают.

— Именно так они и поступают, — подтвердил Дортмундер, словно считал молитву отвратительнейшей из привычек, — да еще и по нескольку раз на дню.

— Да, — вмешался я, вспомнив, что Джеффрис, согласно выдуманной биографии, жил некоторое время в Египте и должен кое-что знать об этом. — У них есть такие башни с площадками, и оттуда громко кричат, когда приходит время молиться. Они бросают все свои дела и кланяются в сторону Мекки. Все, кроме евреев. Да еще женщин. Ну и христиан, конечно.

— Именно так, — согласился Дортмундер. Улыбка продолжала пребывать на его лице, но гнев, внезапно охвативший его, был так силен, что ощущался физически, словно ледяной ветер просвистел по комнате.

Что в обрядах последователей Мухаммеда могло привести его в такую ярость? — спросил я себя. Питал ли он к ним личную ненависть, или таковы были обычаи Братства? Я не знал, как задать этот вопрос, и решил пока не думать об этом. Лучше поразмыслить о том, стоит ли рассказывать Элизабет об этой части моей миссии, если, конечно, мне доведется вообще увидеться с ней.

— Итак, вы вверяете себя заботам… — внезапный сильный стук в парадную дверь заставил его умолкнуть. — Вы ожидаете кого-нибудь? — резко спросил он у мадам Изольды?

Та мотнула головой.

— Мясник приходит с черного хода. Я…