Братство талисмана

И только я об этом подумал, как Ух вдруг появился в моем сознании. Он был точно таким же, каким я его знал и помнил. Все, что я не сумел ухватить и вернуть, снова было здесь. Я испытал одновременно триумф, изумление и некоторый ужас, потому что процесс познания всегда неизбежно сопровождается определенной долей этого чувства. И в возникшем хаосе из смеси изумления и знания начала выкристаллизовываться четкая и понятная картинка. Я был наполовину собой, наполовину Ухом. Но и остальные тоже были здесь, благодаря тому что Ух поделился со мной способностью проникать в сознание других, словно оно было у нас общее, одно на всех. И еще он открыл для меня глубины моего собственного сознания.

Интуиция Сары, символизм куклы, многовековые философские искания застрявшего между камнями Пэйнта, математические формулы, которые Роско выводил пальцем на земле… И в этот самый момент, пребывая на грани жизни и смерти, я посмотрел перед собой на обвалившийся склон холма и вдруг увидел все его пласты и на мгновение ощутил время и то, что происходило с этой планетой…

Как я не замечал этого ранее? Вот же оно: великое множество миров, самые разные уровни восприятия. Теперь пространственно-временные интервалы стали очевидными, и каждый из них был реальным, как пласты земли, ориентируясь на которые геологи ведут свой отсчет. Только в данном случае дело было не в летоисчислении, а в способности видеть, чувствовать и понимать, что все они здесь, перед нами.

Представители древней цивилизации, жившие на этой планете до того, как их уничтожили «садовники», прекрасно всё знали, а потому вырезали на лице куклы восторг, потрясение и немного ужаса от этого знания. Джорджу Смиту, вероятно, изначально открылось немного больше, чем всем остальным, а Тук в своих сомнамбулических поисках сумел подобраться совсем близко к истине еще до того, как нашел куклу. Кентавры клюшками вбили Роско это знание в черепную коробку, он даже не успел понять, что получил.

И теперь все фрагменты сошлись в моем сознании.

Монстры ринулись на нас, выбивая из земли клубы пыли. Но это было уже не важно. Они находились где-то далеко, в другом времени и месте. А нам, чтобы уйти от чудовищ и оказаться в ином – значительно лучшем – мире, оставалось сделать всего лишь один маленький шажок.

Не знаю, как это вышло, но мы вчетвером, разом преисполнившись мистической веры, одновременно шагнули в неизведанную бесконечность.

Место, куда мы попали, напоминало гобелен: оно дарило чувство нереальности происходящего, но нереальность эта была весьма дружелюбной. Здесь царили тишина, покой и неподвижность. Казалось, что те, кто тут жил, никогда не разговаривали, лодка на реке никуда не плыла, а сама деревня – дома и деревья, небо и облака, люди и маленькие собачки – являлись элементами картинки, которую вышили много веков назад, но которая была неподвластна времени, причем каждая цветная нить находилась строго на своем месте. Легкая желтизна неба отражалась в воде, маленькие домики были коричневыми и красными, зелень деревьев выглядела не такой, какую ожидаешь увидеть в обычной жизни, но идеально подходила для гобелена. И при всем при том здесь чувствовались человеческое тепло и доброжелательность, которые ощущаешь, оказавшись там, откуда уже никогда не захочешь уходить. Эта удивительная атмосфера пронизывала весь пейзаж.

Мы стояли на пригорке над деревней и рекой: я, Сара, Роско и Пэйнт. Вот только куклы с нами не было. В последний момент Сара выпустила ее из рук, теперь куклу мог найти кто-нибудь другой. И оружие мы тоже оставили в старом мире: здесь были свои правила.

– Майк, – тихо сказала Сара, – это то самое место, которое мы искали. Найт не нашел его, потому что у него не было куклы. Или, может, Странник упустил в своих долгих поисках что-то еще.

Я обнял ее за плечи и поцеловал. Сара подняла голову, и глаза ее засветились от счастья.

– Мы не вернемся обратно на Землю, – заявила она. – Об этом придется забыть навсегда.

– Мы не сможем вернуться, – кивнул я. – Это исключено: отсюда нет выхода.

Хотя по большому счету мы никогда и не захотим покидать это место. Мы всё оставили позади – всё, о чем когда-то знали; так ребенок оставляет игрушку, которую перерос.

Деревня, река и простирающиеся до самого горизонта поля и леса. Я откуда-то знал, что этот мир бесконечен и здесь нет времени: он будет существовать всегда и никогда не изменится. И здесь хватит места для всех.

Где-то на этих просторах поселились Смит и Тук, а может, даже и Ух. Но мы, вероятно, никогда их не встретим, потому что не станем никого искать. Расстояния тут слишком велики, а отправляться в путешествие нет никакого желания.

Нереальность места исчезла, хотя ощущение гобелена осталось. Лодка действительно плыла по реке, я даже видел взмахи блестящих мокрых весел. Дети с радостными криками побежали на пригорок нам навстречу. За ними с лаем неслись щенки. Взрослые жители деревни повернулись в нашу сторону и приветственно замахали руками.

– Ну что, пошли знакомиться? – предложила Сара.

И мы вчетвером спустились с пригорка в другую жизнь.