Братство тибетского паука

Они поднялись на второй этаж, юркнули в крошечную комнатушку, располагавшуюся в самом конце сумрачного коридора. В нос ударил запах старомодной фиалковой воды, мисс Львова прикрыла дверь и щелкнула выключателем. Тусклая лампочка осветила громоздкий комод, из тех, в которых держали приданое девицы во времена благословенной королевы Виктории; совсем древний и громадный, как кладбищенский склеп, сундук, на котором были вперемешку уложены пыльные обувные и шляпные коробки.

По всей вероятности, комнатушку отгородили от будуара тонкой стенкой, чтобы использовать как гардеробную или кладовку. Отсюда было прекрасно слышно, что происходит в соседней комнате. Графиня кого- то отчитывала в полный рокочущий голос: за то, что не послушался ее, опять наплевал на ее предостережение! Она ведь не шутит — здесь постоянно происходит одно и то же! Ничего не меняется: так было и пять лет назад, потом — три года. То же самое случилось в прошлом году…

Судя по голосу, собеседником леди Делии был мужчина: то ли он находился слишком далеко от перегородки, то ли говорил слишком тихо — слов было не разобрать, — но джентльмену удалось здорово разозлить хозяйку дома. Леди стала кричать: что значит по-другому? Все было именно так! Нет, оползень ничего не изменит! Трупов тогда не нашли, и сейчас никто ничего не найдет, их никогда не находят! Зыбучие пески берут свое, он должен ей поверить: она знает, она видит, она медиум…

Мисс Львова взяла с комода связку ключей, открыла притулившийся в углу двухдверный шкаф — между стопок скатертей и постельного белья пряталась большая аптечная бутыль из темного стекла. По пожелтевшей этикетке расползлись чернильные буквы: «Laudanum»[28]. Девушка аккуратно вынула пробку и подняла глаза на Огаста — графиня не следит, сколько лекарства осталось: сама Анна, реже — горничная наливают ей чудодейственное средство в специальный мерный флакончик и относят в спальню. Горлышко бутылки чуть слышно звякнуло о край фляжки, как раз в этот момент леди Делия начала орать так, что шляпные коробки вибрировали и грозили посыпаться на пол: свершатся три жертвы. Одного заколют! Другого — удавят! Третьего — утопят!

От такого пророчества в глазах у Огаста потемнело: перед внутренним взором потянулись вереницы скелетов, закружились в немыслимой пляске, как на средневековых фресках. Рука его разжалась, и фляжка с грохотом упала на пол.

Что за шум? — паркет скрипнул под ногами корпулентной дамы.

Мисс Львова подхватила перепуганного Огаста под руку и скоренько втолкнула в небольшую дверцу; он едва не рухнул вниз: сразу за дверцей начиналась крутая лестница, которая, по всей вероятности, вела в жилые помещения прислуги.

Что там такое? — рокотала графиня.

Коробки не выдержали напора и, судя по звуку, попадали одна за другой. Огаст затаил дыхание.

Крыса пробежала! — ответила находчивая княжна.

Я спрашиваю, что за шум внизу?

Сию минуту, узнаю.

Поторопитесь!

Девушка скользнула в едва приоткрытую дверцу, сунула Огасту фляжку, вместе они скатились вниз так быстро, что Гасси буквально налетел на кухарку, которая стояла, перегораживая массивными плечами узенький коридорчик. Миссис Диксис уже достаточно освоилась на новом месте, чтобы учинить скандал.

Ага, вас-то мне и надо! Вы же вроде юриста, мистер Картрайт? — Огаст кивнул. — Скажите, сэр, дозволено ли полицейским вламываться в жилое помещение без ордера на обыск?

Уголовное право никогда не было специализацией Огаста — он изучал историю права, — потому он лишь неопределенно помотал головой.

Слыхали, инспектор, мой адвокат сказал: нельзя! — миссис Диксис победоносно хлопнула дверью перед самым носом у долговязого мужчины в понуром серо-мокром макинтоше. Теперь они все вместе толпились посреди небольшого помещения, в которое выходили двери комнат прислуги. — Слыханное ли дело! Ни в одном детективном романе такого нету, чтобы прислугу обвиняли в убийстве.

Здесь совершено реальное убийство, миссис Диксис. Мне необходимо знать: на месте ли ваши спицы, — вяло сопротивлялся «макинтош». Он выглядел издерганным и усталым настолько, что судья Паттерсон поспешил ему на помощь, сказав с нажимом:

Да, мэм, речь идет не о романе, это — настоящая жизнь!

Ах, настоящая жизнь? — всплеснула руками лучшая кухарка Девоншира. — Так я, ваша честь, много чего знаю про настоящую жизнь! Покойный доктор всегда звал меня на коронерские слушания. Да, так и говорил: приходите непременно! В первый ряд усаживал. А вы, сэр, меня хоть раз пригласили на суд присяжных? Мистер Картрайт, скажите, можно ли требовать отвода судьи как заинтересованного лица?

Да. Если есть достаточные основания… — Огаст виновато взглянул на судью.

Поняла. Как вам такое: мистер Паттерсон сватался к леди Делии и наш доктор Форестер, пока был живой, тоже ухаживал за ее милостью…

Инспектор вытащил из внутреннего кармана блокнот и заточенный карандаш, но судья мягко придержал его руку: