Братство тибетского паука

Подарил, включая белье, и носовые платки, и перчатки, запакованные в новые коробки по полдюжины? Нет, сэр. Такого не бывает. И потом, мистер Честер до того брезгливый, что никогда чужих штанов не стал бы носить… Опять же, где вы видели такого дворецкого, который не заводит любимчиков, никогда не сплетничает с другими слугами про своих прежних господ, не выгадывает себе кусок со стола или лишний фунт? Который плевать хотел и на гостей, и на гостей гостей и ничуть не дорожит своим местом? Который муштрует лакеев хуже армейского лейтенанта?

Вы тоже заметили? — удивилась Маргарет. — Я приняла его за отставного офицера, когда он сказал, что срубить голову одним махом совсем не просто даже кавалеристу… И еще он так специфически перевязал руку Гасси и стреляет отменно…

Это еще что, миледи, это вы не видели, как он на бильярде играет! Нальет себе виски безо льда, пойдет в бильярдную, целый вечер шары гоняет и мочит. На нас — на остальную прислугу — он плевать хотел, не его поля ягоды. Я ему говорю: «Мистер Честер, ну пусть даже вы не любите женщин, но не до такой же степени! Вдруг в охотничий сезон приедут леди, а у нас деваха с брюхом выше носа! Далеко ли до греха, если Эмми — горничная — погуливает то с газетчиком, то с каноником». А он мне отвечает: «Кого бы из двоих вы выбрали, миссис Диксис?» Ну представляете? Прислуга так не шутит друг с другом — вот к чему я веду.

Но мне казалось, мистер Честер отлично управляется с прислугой!

Именно что управляется! Любой джентльмен из приличной семьи знает, как управляться с прислугой, но он не умеет быть прислугой. Потому и нанимают камердинеров или дворецких — они уже не вполне слуги, но еще не господа, а так, «джентльмены джентльменов» — посредники между двумя мирами. Да мистер-то Честер не таков — он именно «управляется» с нами как со своей собственной прислугой.

Зачем кому-то выдавать себя за прислугу? — удивилась мисс Львова.

Уж точно не за тем, чтобы стащить столовое серебро и продать в скупку. У него денег полные карманы! Даже у мистер Горринга — я ведь в юности служила горничной у его мамаши, леди Лидии, так что знаю, — в хороший день столько не бывает. Мало ли какие затруднения случаются у джентльменов? Аналитический метод сэра Уимзи подсказывал мне, что никакой он не Честер, а просто скрывается здесь — пересиживает смутные времена или ждет чего-то. Теперь я знаю, чего он ждет — бумагу. Документ, подтверждающий его наследные права. Вот так вот.

Ха! Точно сказали, мэм, — рассмеялся шофер. — Если мистер Честер станет хозяином Энн- Холла, для нас, для прислуги, мало что изменится. Как гонял в три шеи, так и будет гонять, только называть его будем не мистер, а «ваша милость».

Как волнительно, наверное, заботиться о доме, все в нем обустроить и вдруг узнать, что он твой собственный! — мисс Львова сладко вздохнула, склонила головку к плечу Огаста — выбившийся из ее прически завиток щекотно коснулся его щеки — и шепнула: — Наверное, это неловко… но я спрошу… Мистер Картрайт, а почему вы не ищете своих родителей? Своих настоящих родителей?

Вопрос застал Огаста врасплох, он невольно стиснул пальчики девушки — из нежных и теплых они стали горячими. Маргарет, обладавшая хорошим слухом и еще лучшей интуицией, тут же повернулась к ним и состроила саркастическую гримасу:

Мисс Львова, вы даете весьма опасный совет! Если мистер Картрайт узнает, что его мать была не герцогиней, а торговкой овощами, а папаша отнюдь не принц Уэльский, но кэбмен или рыбак, он сразу же утопится в умывальном тазу.

Его родители — достойные люди! Я уверена! — чтобы поддержать Огаста, мисс Львова тоже пожала его пальцы.

Вы всерьез считаете, что красивый ребенок может родиться только у аристократов? — насупилась Маргарет. — Это какой-то социальный расизм!

Ну что вы, леди Уолтроп, у аристократов вполне может появиться дитя с заурядной внешностью… — княжна выдержала паузу и примирительно добавила: — Не во внешности дело! Когда мистера Картрайта принесли в приют, на его пеленках и чепчике были вышиты герцогские гербы…

Откуда вам это известно? — сердце у Огаста тревожно сжалось и замерло, словно сдавленное герцогской короной.

От леди Делии, конечно.

Но я… Я был представлен графине Таффлет только по приезде сюда, раньше мы не встречались. Откуда ей знать о моих пеленках? Тем более обсуждать мою биографию.

Не знаю. Но леди Делия рассказывала об этом доктору Форестеру, когда услышала, что мистер Картрайт приехал погостить в Энн-Холл. Я заглянула в гостиную за пяльцами, когда они разговаривали, и в этот момент графиня говорит: «Мистер Картрайт вырос из малютки в пеленках с гербами…» — фарфоровые щечки юной княжны зарделись так, что Огаст почти физически ощутил их пленительное тепло.

Мощные лучи автомобильных фар выхватили здание коттеджа из тьмы, встревоженная служанка бросилась к ним, как перепуганная ночная птаха, размахивая шалью. У прибывших в дом ушло больше часа на то, чтобы обшарить коттедж от подвала до чердака, но всюду царила только пыльная пустота.