Братство волка

– Ты мне нужна, Марианна… Когда я вернулся из Африки, больной и изнуренный, именно ты исцелила меня, и никто другой. Чувствовать твое присутствие рядом с собой, видеть беспокойство в твоих глазах необходимо мне, как воздух. Когда твои руки отогнали от меня демонов лихорадки и я перестал видеть во сне кошмары, твое лицо, Марианна, явилось мне прежде всего остального. Ты не знаешь, не можешь знать, через что мне пришлось пройти, чтобы снова видеть тебя рядом…

В глазах девушки появился ужас. Она вскочила.

– Я тебе неприятен? – захрипел Жан-Франсуа и снова резко двинулся в ее сторону. Она заметалась, поднесла руки к вискам, которые пронзала боль, и ринулась назад к кровати.

– Неужели все из-за этого? – продолжал говорить Жан-Франсуа, указывая на пустой подвернутый рукав, свисающий с его плеча. – Но это пустяки, не беспокойся, сестренка. Тебе не придется больше обо мне заботиться. Теперь все будет по-другому. У меня есть средство заполучить тебя! Смотри!

Он расстегнул рубашку, под которой оказался кожаный корсет, плотно облегавший его торс. Потом, вынув из ножен кинжал, граф одним ударом разрезал тесемки.

– Никто об этом не знает! Никто, кроме Сардиса и меня! Видишь?

Марианна усилием воли пыталась заставить себя смотреть на него, но ее веки вдруг отяжелели и начали слипаться. Чувствуя, как в крови разливается болезненный жар, она простонала:

– Чем ты меня напоил?

Девушке показалось, что она произнесла свой вопрос достаточно громко, но почему-то не услышала собственного голоса. И только безумные слова брата продолжали звенеть в ее ушах.

– Смотри! Все будет как прежде!

Из корсета, открытого, словно панцирь какого-то странного существа, показалась правая рука, вся в редких волосках. Испещренная шрамами кожа обтягивала изломанные кости и странно выгнутый локоть, что, вероятно, позволяло графу сгибать и придерживать руку у спины, пряча ее в крупных складках корсета.

– Пойдем со мной, Марианна, ты увидишь…

Девушка понимала, что ей навряд ли удастся произнести хоть слово, и все же попыталась сказать, что предпочла бы умереть, чем уехать вместе с ним, или чего он там от нее хотел. Жан-Франсуа приблизился к сестре, и его огромная, словно размытая, фигура накрыла ее. Но она уже ничего не чувствовала. Как будто издалека ей слышался собственный голос, который произнес, что отец убьет его, когда вернется домой, а брат засмеялся в ответ и, к ужасу Марианны, сказал, что скорее уж он убьет отца!

Она обмякла, уверенная в том, что смерть ее близка, и испытала огромное облегчение. Она бормотала имя Грегуара де Фронсака, надеясь, что ее душа сейчас улетит прямо к нему.

* * *

Тома д'Апше прибыл в замок Сент-Альбан ближе к вечеру. Он едва сдерживался, чтобы не рассказать всем радостную весть, переданную ему тайно для Марианны от имени некоей дамы из Менда, которая, к сожалению, не смогла сообщить эту новость сама.

Заплаканной графине и ее сыну, который слушал его с непроницаемой маской на лице, маркиз намекнул, что у него есть новые подробности по поводу исчезновения шевалье де Фронсака, пропавшего вслед за своим другом-индейцем, когда они попытались опровергнуть выдвинутые против них обвинения.

И мать-графиня, и молодой граф сделали вид, будто поверили ему. Затем маркизу вежливо сказали, что сейчас неподходящее время для сведения счетов, и не стали его задерживать. Он решил дождаться графа Моранжьяса, которого обо всем предупредили, пока он был в Лангоне на лечении. Граф должен был вернуться поздно вечером, чтобы попрощаться со своей умирающей дочерью.

Глава 18

На дорогах, ведущих к деревням, и на труднопроходимых лесных тропах раздавался гулкий топот копыт. Это мчались галопом лошади, которых гнали на большой скорости, чтобы побыстрее преодолеть горы. Всадники скакали молча, и только восходящая луна взирала на тех, кто ехал поодиночке или группами по наезженным дорогам или по бездорожью, пытаясь сократить расстояние.

В глубине леса были зажжены факелы, чтобы помочь участникам собрания не сбиться с пути. Ни один из всадников не нес с собой огня, все они сверяли правильность следования по свету, исходящему из зарослей, из серебристой бархатной темноты ночи. Вдоль основных дорог их ждала вооруженная стража в длинных плащах с капюшонами. Она должна была обеспечить каждого всадника факелом, зажигая его от углей, сложенных в специальные железные емкости. Под мерное потрескивание факелов, которые люди держали в руках, процессия продолжала свой путь.

Когда луна поднялась выше, свет вокруг руин древнего храма стал казаться призрачным. Отсветы трепещущего пламени, неясные тени, огромные и бесформенные, окружали собравшихся членов братства, одетых в длинные красные плащи с капюшоном и красные бархатные маски с изображением волка. Они стояли молча и лишь иногда перешептывались друг с другом. Лошадей, за которыми следили вооруженные солдаты, увели и привязали к деревьям в стороне, как будто опасаясь, что фырканье животных может помешать церемонии, начавшейся на древних развалинах.