Братство: Возрождение

— Он когда ни будь кончится? — зевнув, Док повернулся ко мне, облокачиваясь спиной о каменный бруствер. Зевать было от чего — уже более пяти минут тело червя скользило от звезды к глади моря и конца этому движению видно не было. Поначалу мы жадно рассматривали движущееся сверху вниз тело, отмечая и указывая друг другу на особо примечательные его части. То на отсутствующую пластину, то — на длинный шрам, полукольцом охватывавший его бок — но и это занятие приелось нам спустя пару минут.

— Да кто же его знает? — покачал я головой, стараясь сдержать свой зевок: — Может — а ну его нафиг, а? Пошли к катеру — чего тут сидеть?

— Погоди. Давай хвост дождёмся. Интересно же.

— А, если у него его нет? Хвоста, то есть?

— Как это нет?

— Смотри, — привстав я ткнул рукой в сторону всё так же скользившего тела: — Его перед нами уже столько прошло, что море это, — взмахом руки я указал на слабо колыхавшуюся белую гладь: — Давно уже должно было из берегов выйти. А ничего!

— И что? Может там глубоко? Внизу. Пещера какая есть, пустоты разные — вот он туда и ползёт. Заползает в них?

— Вряд ли. Кратер как кратер — у таких плоское дно. Уж поверь — я, подобных, перевидал немерено.

— Но ведь он же — ползёт?!

— Угу. Из точки «А», — я ткнул рукой в диск звезды: — В точку «Б». В море это. Только может это и не звезда вовсе и не море совсем.

— А что?

— Да откуда я знаю, — пожал я плечами: — Вверху — портал выхода, внизу — входа. Вот он между ними и ползёт. А может и вовсе, — не сдержавшись я зевнул и, покосившись на червя, всё так же продолжавшего своё движение, продолжил: — Может он и не ползёт никуда.

— Это как? Вот же — ползёт. Ты сам видишь!

— Ну… Выходит из звезды сюда, ныряет в море и выныривает перед ней же. И — по кругу. Как белка в колесе.

— Хм… А зачем? — он повернулся к червю и некоторое время пристально его разглядывал, после чего отрицательно покачал головой: — Не, Сэм. Красиво придумал, но не катит.

— Чего так? — я снова не удержался и зевнул: — А, как по мне, так вполне. Может он типа хомячка — хозяева ему вот такое колесо сделали — он и радуется. Милое, домашнее животное. — всё же не выдержав, я снова зевнул.

— Так следы, ну те — что мы видели, на шкуре. Они же не повторяются? Вот!

— Может он другим боком ползёт, — не сдавался я: — Вот и не видим. Чешется по дороге. Или ему — пузико чешут. Хозяин — любит свою скотинку, вот и…

К сожалению, или к счастью — не знаю, но развить мне свою мысль дальше не удалось — именно в этот момент объект наших наблюдений решил закончиться. И причём — проделал это он крайне быстро — я только было выставил руку, желая продемонстрировать, как именно ему чешут пузико, как червь резко кончился. Вот ещё секунду назад его тело скользило мимо нас и… Хоп! Выскочивший из тотчас очистившегося диска обрубленный хвост скрылся в молочной глади. С секунду ничего не происходило, а затем, как-то одновременно — исчезла и звезда вверху, и, по гладкой белизне моря, пробежали, постепенно набирая силу, первые волны.

— Эээ… — я машинально помахал рукой ему вслед: — Всё. Конец фильма, пошли домой, Док.

— Пошли, — спорить он не стал, было видно, что переизбыток эмоций и, плюсом, бесконечное ожидание хвоста червя, случившееся так внезапно — сделали своё дело, погасив в нём первооткрывательский пыл.

Выпрямившись во весь рост, я бросил прощальный взгляд на пришедшее в движение море уже было повернулся к катеру, как Жвалг схватил меня за плечо: — Погоди. Смотри — там что-то происходит!

Прямо напротив нас, совсем рядом с берегом, только что бывшая ровной как стол белая поверхность — волны сюда ещё не дошли, вдруг вспучилась горбом, а, чуть позже — ещё одним. Второй горб был крупнее, и он явно преследовал первый — точно как в обычном водоёме, когда крупная хищная рыба преследует свою более мелкую, но весьма шуструю жертву.

Не говоря ни слова, мы метнулись назад и залегли за нашим бруствером, выставив из-за него только верхние части шлемов.

Подводная часть погони продолжалась недолго — и жертва и её преследователь успели почти замкнуть круг, от того места, где мы впервые заметили эти горбы, как жертва, осознав тщетность своего бегства, попробовала перейти в атаку.

Молочная гладь расступилась и, в пространство над ней, вылетело, изгибающееся в полёте тело молодого червя. Этот экземпляр был намного меньше того гиганта, которого мы видели перед этим. Меньше и светлее — его тело было светло древесного оттенка, собственно поэтому я и посчитал его молодым. Замысел убегавшего так же был ясен — пользуясь своей гибкостью и манёвренностью, он надеялся одним прыжком оказаться за спиной, или хвостом — кто их разберёт, чего там у них, оказаться за своим преследователем — и, скрыться, оторваться на безопасную дистанцию, пока тот будет разворачиваться.