Братство выживших

Валиев поменял пистолетную обойму, медленно поднялся с земли. Он сделал робкий шаг вперед, к дому, но сморщился, испытав острую боль в правом колене. Крови не было – видимо, зашиб ногу, когда, потеряв голову от страха, полз к забору.

Со стороны Валиев выглядел, как выходец с того света. Мокрое от пота лицо сделалось грязно-серым, к нему прилепились песчинки, мелкие комочки земли. Пиджак лопнул по шву на спине, вместо правого рукава болталась матерчатая бахрома. Штанины продраны на коленях. Ничего, главное – он жив, он победил, утешил себя бригадир. Остается малость – прихлопнуть Тимонина, который сейчас, дрожа от страха, прячется в доме. А потом, совсем скоро, можно охлаждать шампанское.

Приволакивая больную ногу, Валиев доплелся до дома, заглянув в дверной проем, задрал ногу, ухватившись рукой за косяк, залез в сени. В дальнем углу, заваленный обломками двери и бумажным мусором, сидел контуженый Лопатин. Правой здоровой рукой он старался залезть в левый карман штанов, чтобы вытащить револьвер. Ухватив рукоятку двумя пальцами, он тянул ее что есть силы, но револьвер никак не хотел вылезать из кармана – видимо, зацепился курком за складки ткани. Валиев подошел к Лопатину на расстояние двух шагов.

– Подыхаешь и никак не подохнешь… – ухмыльнулся он. – Помочь?

Лопатин пошевелился, последний раз дернул за рукоятку револьвера. Ничего не получалось. Что ж, вот все и кончилось. Быстро, неожиданно и почти безболезненно.

– Хайль Гитлер! – крикнул он.

– Проклятый фашист, – поморщившись, процедил Валиев.

Валиев поднял руку с пистолетом и трижды выстрелил в лицо Лопатина.

Девяткин очнулся, услышав пистолетные выстрелы. Он выбрался из-под кусков кровельного железа, сунул руку под ремень – пистолета на месте не было. Вероятно, оружие выпало после взрыва гранаты, и пистолет засыпало землей.

Можно, конечно, поковыряться в этом дерьме, поискать его, но время не терпит. Девяткин встал на носки, через оконный проем заглянул в комнату. Обстановка не совсем ясна. Согнувшись в поясе, он добежал до того места, где некогда стояло крыльцо. Из живых никого не видно. Только человек с лицом, обезображенным выстрелами, сидит на полу в другом конце сеней. Что же делать?

Прикончив Лопатина, Валиев повернулся, держа пистолет в вытянутой руке, прошел короткий коридор, свернул в большую комнату. Никого не видно. Разбитая люстра посередине комнаты, несколько перевернутых стульев, смятая кровать, застеленная несвежим бельем, отодвинута от стены, в углу мерцает экран телевизора.

В дальнем конце комнаты еще одна распахнутая настежь дверь. Крадущимися неслышными шагами Валиев стал пробираться вперед.

…Когда в сенях раздались три пистолетных выстрела, Тимонин, искавший, куда спрятаться, заметил посередине кухни открытый люк погреба. Он встал на колени, оперся на ладони, сбросил ноги вниз, босыми ступнями нащупал доски лестницы. Дотянувшись рукой до металлической скобы люка, потянул ее на себя.

Крышка, тихо скрипнув петлями, опустилась, словно могильная плита. Тимонин нащупал в кармане зажигалку, слабый огонек осветил кирпичные стены. Погреб оказался маленьким и тесным, заваленным какими-то мешками и коробками. Он отошел в пустой дальний угол, сел, ощутив спиной неровности кирпичной кладки…

Валиев зашел в кухню. Осмотрев все углы, остановил взгляд на крышке погреба. Держа палец на спусковом крючке, потянул вверх скобу, заглянул вниз. В темном углу, уткнувшись лицом в колени, сидел какой-то человек.

– Подними лицо! – приказал Валиев.

…Забравшись в сени, Девяткин, чтобы не наделать лишнего шума, сбросил с ног ботинки. Оставшись в носках, сделал пару шагов вперед и остановился. На дне картонного ящика лежали две противотанковые гранаты. «Умирать, так с музыкой, мать вашу», – решил он, взял гранату и, неслышно ступая по полу, прошел коридор…

– Лицо подними, я сказал! – повторил Валиев.

Человек в подвале не пошевелился. И тут Валиев услышал за спиной легкий шорох, повернул голову, но не успел даже охнуть. Девяткин размахнулся и ударил его боевой частью противотанковой гранаты по голове.

Валиев вскрикнул, ноги подогнулись в коленях, пистолет выпал из руки. Бригадир, на лету считая крутые ступени, полетел в погреб. Девяткин лег на пол, опустил голову в люк. Тимонин, прижав лицо к коленям, сидел в дальнем углу. Подняв голову, он спросил:

– Ты кто?

– Я – Юра Девяткин. Не узнал меня? Да… Твой врач говорил, что в таком состоянии ты и родную мать не узнаешь. Я твой друг, я пришел помочь тебе. Вылезай.

– Не вылезу, – упрямо покачал головой Тимонин. – Мне и тут хорошо.

– Вылезай, прошу тебя. У нас нет времени. Надо убираться отсюда, и поскорее. Пожалуйста…

– Не вылезу. Даже не проси.

– Вылезай, – снова повторил Девяткин. – Я тебе водочки дам. Хочешь водочки?

– Хочу, – кивнул Тимонин.

Девяткин встал, схватил со стола полную бутылку водки, лег на пол. Опустив поллитровку в проем люка, помахал бутылкой в воздухе.

– Вот она, твоя водочка. Хорошая. Ой, хорошая…