Братва

– Привет, Пашок! Чего не весел? Поминки по Монаху справляешь? – полюбопытствовал я, даря ему ослепительно-доброжелательную улыбку.

– Еще изгаляешься? – весьма невежливо ответил вопросом на вопрос Беспредел.

– Дурашка! – мягко, но все же осудил я его невоспитанность. – Я ведь с миром пришел. Побеседовать просто.

– После твоих, Монах, простых бесед очень непросто живым остаться. Возьмем Черняка, к примеру, – презрительно кривя губы, буркнул Паша, демонстрируя некоторую склонность к мрачным каламбурам.

Это мне понравилось.

– Неверное представление, Пашок. Как видно, ты совершенно меня не знаешь. Могу признаться, как брату, я сентиментальный добряк, каких свет не знал.

– Ну, ясно. Исключительно по доброте душевной ты и кокнул наших ребят в вестибюле.

– А в чем дело? Они твои кенты?

– Да нет... Обычные наемники.

– Или Черняк, земля ему пухом, брат твой родной? Сколько, кстати, он тебе отстегивал?

Паша долго молчал, обдумывая ответ. Видно, вкурил наконец, что пока убивать его никто не собирается.

– Черняк был моим шефом. Всего лишь. В доле я не состоял, сидел на окладе в тысячу пятьсот гринов. За спецпоручения, понятно, отдельно...

– Не густо, – посочувствовал я головорезу. – Ты, безусловно, заслуживаешь значительно большего. Что скажешь о трех штуках?

Беспредел лишь смущенно-недоверчиво усмехнулся, как старая проститутка, которой неожиданно предложили за услуги вдвое больше ее обычной таксы.

– Я готов подписаться, но как, Монах, ты собираешься все обтяпать? Казино принадлежит вдове Черняка. Совет директоров постановил выкупить его у нее. Она согласилась уже...

– Пустяки. Я отстегну ей больше. Составь-ка, Пашок, для начала сотрудничества, списочек ваших директоров, то бишь бригадиров. И пометь крестиком тех, с кем полюбовно договориться нам не удастся...

Беспредел колебался всего лишь пару секунд, тем полностью оправдав свою кличку.

Взяв заполненный им блокнотный лист, я сравнил данные со своей записной книжкой. Информации Паши и оперуполномоченного Инина совпадали.

– Кто-нибудь из непримиримой оппозиции в заведении присутствует?

– Из тех, кто крестиком помечен? – уточнил начальник безопасности казино. – Да. Шарташский здесь.

– Знаю его. С ним не договориться, точно. И почему это у всех воров в законе начисто отсутствует гибкость дипломата? Ладно. С него начнем. Везет тебе, Пашуля. Сразу халтурка подканала. Цыпа, дай ему Арнольдово перышко.

Цыпа, ухмыляясь, вынул кнопарь и бросил на колени побледневшему Беспределу.

– Волыну мы тебе позже вернем, – сказал я, вставая с кресла. – Не переживай. Во всем находи что-то приятное. Вот поработаешь пером – молодость вспомнишь... А братве вашей пояснишь, что Шарташский, как выяснилось, и пришил Черняка, желая стать первым человеком в игорном бизнесе города. Ребят своих тебе оставлю – будут числиться в штате охраны казино. Ну, бывай! Да, чуть не забыл, внизу надо прибраться, мы в раздевалке наследили децал. Том! Останься и проследи, чтобы все срослось как надо. Чуть что не так, всех отправляй на луну. Удачи!

Спускаясь по лестнице, я сунул Цыпе блокнотный лист:

– Сам домой доберусь. Тебе, как обещал, работенка еще предстоит. Возьми парочку ребятишек и навести «крестообразных». Чтоб к утру все они уже деревянный крест поимели.

Мы вышли на улицу. Заметно похолодало. Деревья у тротуара, скрючив голые ветви, застыли, видно заранее готовясь к глубокому зимнему сну.

Фонари уже не горели. Муниципалитет, как всегда, экономил электроэнергию. Но окрестности ярко высвечивала полная луна, низко повиснув над землей.

– Замечал, Евген, что луна на человечье лицо похожа? – с чего-то потянуло Цыпу на лирику. – Она словно пасет за нами.

– Луна самая крупная поклонница китайских забав, – я покосился на космическую шпионку. – Но с ней затевать разборку, пожалуй, не станем...

Откровение Венеры

Посвящается Татьяне Р.

1

Все же невыразимое наслаждение расслабленно растянуться на нежно-ласковой траве у озера и бездумно наблюдать за лениво скользящими в радужно-синей вышине кудрявыми барашками облаков.

Близкий лес, если закрыть глаза, создавал шум, похожий на далекий рокот прибоя. Правда, морскую иллюзию сводили на нет терпкие запахи сочившейся на солнце сосновой смолы и давно созревшей земляники.

Впрочем, именно за подобными ароматами и величаво-вековым спокойствием уральской природы я и забурился в Верхнюю Сысерть. А соленым запахом Черноморского побережья пусть дышат туберкулезники и индивиды, которым не обрыдло еще плавать в людской клоаке, именуемой общепитом и гостиницей. Ни к той, ли к другой категории я, к счастью, не принадлежал.

Снял вчера одноэтажный рубленый домик на окраине деревни в паре минут ходьбы от озера Сысерть и почувствовал себя настоящим Робинзоном. За полным отсутствием потерпевших крушение кораблей, служивших Крузо бесплатной базой снабжения, мне пришлось привезти с собой целый багажник разнообразных вещей, чтобы запастись всем необходимым для неголодного и сравнительно комфортного существования вдали от городской цивилизации с ее надоедливо-вечными проблемами.