Братва для полковника

Подольный и Птушко жили на одной лестничной площадке в том же доме, что когда-то и Дмитрий Антонович Жолдак (а сейчас его дочь), там вообще было много педагогов. Они долго спорили, у кого принимать столичную журналистку, хотели уже было встретить ее возле подъезда, и пусть сама решит, но потом сообразили бросить жребий, и жребий пал на бывшего учителя труда и физкультуры. Они перешли к Птушко и с энтузиазмом занялись готовкой. Процесс этот заключался в открывании банок консервов и извлечении с антресоли «особо ценных пород водки». Но на фоне унылого повседневного быта им казалось, что они делают что-то особенное.

Алла внимательно их оглядела и нашла, что восьмидесятилетние старички выглядят, как… восьмидесятилетние старички.

На столе стояла початая бутылка водки и нехитрая закуска.

— Садись, дочка, выпей, — строго сказал Подольный. — У нас поминки.

— Кто-то умер? — автоматически спросила Алла, беря предложенную ей рюмку.

— Да, — буркнул Подольный.

Оказалось, в этот день старички всегда поминают. Дело в том, что в 1994 году в Москве, у Мавзолея, был упразднен Пост номер один. Указ об этом через год после трагических событий октября 1993 года подписал тогдашний президент Борис Ельцин.

— И вот, — замогильным голосом возвестил Птушко, — усыпальница вождя мирового пролетариата, возле которой днем и ночью нес вахту Кремлевский гарнизон, окончательно перестала быть официальным государственным символом страны!

Боже, подумала Алла, куда я попала?! Ведь покойный Жолдак вроде был антикоммунистом. Как же он с такими дружками уживался!

Оказалось, впрочем, что и Виктор Серафимович Подольный, и Иван Иванович Птушко тоже мыслили диалектично и свои убеждения в старости пересмотрели. Однако тут имелся другой существенный момент. Дело в том, что у Птушко имелись две дочери, одна из которых вышла замуж за сына Подольного, так что, ко всему прочему, старички являлись еще и родственниками. Сын Подольного, Виктор Викторович, был военным в чине ни больше ни меньше генерал-майора, и карьера его до поры до времени протекала очень даже здорово, поскольку служил он в Москве и командовал тем самым подразделением, военнослужащие которого и несли службу на Посту номер один. Своим искусством солдаты овладевали месяцами. Для этого — скрытый от глаз широкой публики — существовал даже специальный деревянный макет Мавзолея. Ровно за две минуты и тридцать пять секунд караул проходил от Спасской башни до своего поста. И каждый день за торжественной церемонией наблюдали несколько сотен москвичей и гостей столицы. Но после того как главный пост перенесли, звезда Виктора Подольного закатилась, он больше не рос в званиях, а потом и вовсе был отправлен в отставку.

Такую перемену старики переживали как личную драму.

— А теперь главный почетный караул страны находится у могилы Неизвестного солдата в Александровском саду, — пригорюнившись, сообщил Птушко.

— Но это же очень красивое место, — возразила Алла.

— Ладно, выпьем за него, — немедленно предложил Подольный.

Возражений не последовало.

Подольный и Птушко рассказали Алле про своего друга Жолдака, про то, какой это был замечательный человек, и что теперь таких уже не бывает, и, тем более, не будет… Алла, терпеливо слушая, потихоньку направляла векторы их воспоминаний на роковой день четырнадцатого июля. Оказалось, что Жолдак, в отличие от своих друзей, почти не пил, правда, пивком баловался, потому и облюбовали они себе «Радугу» и были там частыми клиентами. Втроем они ходили туда по субботам и средам. А между тем четырнадцатое июля было вторником.

— У вас там в тот день была, наверно, какая-то незапланированная встреча? — вскользь заметила Алла, нанизывая на вилку салат из морской капусты.

— Да нет, — объяснил более словоохотливый Птушко, — мы-то там почти каждый день сидим, а вот Димка, Дмитрий Антонович то есть, только два раза в неделю захаживал. Вы не думайте, Аллочка, мы не выпивохи какие, просто любим там посидеть, поговорить, место больно симпатичное, уютное.

— Очень вкусно, — Алла похвалила салат из морской капусты, — сами готовили? — Краем глаза она видела выглядывающую из мусорного ведра консервную банку.

Старик, однако, был польщен.

— В молодости я служил на Дальнем Востоке, — похвастался Птушко. — Мы там эту морскую капусту только что в уши не заталкивали.

— Очень ей это интересно, — сердито заметил Подольный.

— Да я не к тому, — сказал Подольный, — я сейчас просто вспомнил того детину в тельняшке.

— Какого детину?

— А того, что в «Радуге» появляется частенько — такой детина в тельняшке, он ведь и тогда… — начал было Птушко и прикусил язык: — Да чушь все это, не важно…

— Матросик? — улыбнулась Алла. Она хорошо знала, как вести себя с мужчинами разных возрастов. — Морской волк?

— Морской волк?! — немедленно разозлился Птушко. — Да у него молоко на губах еще… Хорош морской волк, на КРАЗе приезжал!

— И о чем же он говорил с Дмитрием Антоновичем? — спросила Алла.

Старики переглянулись. Потом, как по команде, почесали затылки. Подольный сказал:

— Разве мы об этом упоминали?