Братва. Пощады не будет

Вскоре Мохнатый подготовил новое дело, но в детали не посвятил, сказав только, что необходимы «колеса». Я подписался угнать машину и доставить в гараж по указанному адресу.

...Вспоминая эти события, не заметил, как заснул. После утренней проверки снова впал в тяжелый сон, а когда очнулся, обнаружил, что из камеры исчез Штабной.

– В тюрьму этапировали, – объяснил Петрович, завистливо вздыхая. – Подфартило суке. Кормежка трехразовая, матрац, баня, домино... А, дьявол! Только растравил себя.

Церковник размял «беломорину» и закурил, мрачно уставившись в грязный потолок.

– Петрович, ты Мохнатого не знал?

– Погоняло не редкое... Года три назад встречал одного в Ивдельлагере. Рыжий такой. За изнасилование малолетней ему зеленкой лоб мазали, но заменили на пятнашку. Почти половину срока оттянул и сорвался в бега. Боле не слыхал. Сгинул, должно, а могет, под чужой ксивой залег. А в чем суть?

– Пустяки, просто слышал где-то, – неопределенно ответил я и закурил предпоследнюю сигарету.

Ну, что Мохнатый дегенерат, я сразу подозревал. Но он еще и во всесоюзном розыске! Голимое палево! В любой момент могут выхватить – и потянет за собой на нары всю группу.

От мрачных мыслей отвлек вызов на допрос.

– Как спалось? За ночь не решился в сознанку пойти? – первым делом поинтересовался следователь.

– Не в чем каяться, начальник. Прошлая судимость – ошибка молодости, ничего не доказывает.

– Мы с тобой отлично знаем, кто угонял. Вчера ты точно указал место, где «жигулю» приделали ноги, этим выдав себя с головой.

– Когда везли в отделение, я слышал разговор милиционеров. Они упоминали стоянку, – жеванул я доморощенному Пинкертону, лениво разминая последнюю сигарету.

– Возможно, – капитан явно расстроился. – Сейчас проведем опознание, и, может, тогда улыбаться ты перестанешь...

Владелец «Жигулей», к невыразимому моему облегчению, как старательно ни протирал очки, не узнал меня среди понятых – двух парней, одетых в черные кожанки. А возможно, просто не захотел ввязываться в уголовное дело, раз машина нашлась.

– Твое счастье, – с сожалением сказал следователь. – Но пока не отпускаю. Возвращайся в камеру и поразмысли, стоит ли рисковать свободой из-за глупого желания покаяться. Через часик вызову.

– Весьма огорчен, что принес столько хлопот, – полуулыбнулся я, вставая с привинченного к полу табурета.

– Разве это хлопоты? Против таких не имел бы ничего против, – капитан нажал на кнопку, вызывая дежурного. – Убийство музейного работника – вот хлопоты.

В камеру вернулся каким-то оглушенным.

– Во менты научились показания снимать! – захохотал Церковник. – Монаха аж трясет! Бледный вид и холодные ноги!

Я подошел к бачку с водой и выпил подряд две полные кружки.

Что значит влипнуть по темечко, когда Мохнатого возьмут, меня потянут и как соучастника убийства! Нет, от удачливости Мохнатого зависеть не согласен!..

Наконец вызвали к следователю.

– Распишись в подписке о невыезде из города, – сказал капитан, придвигая заполненный лист. – Оснований для ареста нет – пока свободен. Считаю, счастливо отделался. Ну, гуляй. Невеста уж заждалась, поди.

Получив в дежурке свои карманные вещи, вышел на воздух. Со скамейки порывисто поднялась Лена:

– Женя! За что тебя арестовали? Нелепость какая!

– Было задержание, а не арест. До выяснения... Откуда узнала?

– Хозяйка квартиры сказала. У тебя обыск делали. – Лена виновато улыбнулась. – Все еще дуешься? Но пойми, пьяный ты напомнил бывшего мужа, и я прямо сама не своя стала.

Чтобы привести мысли в относительный порядок, несколько часов провел у Лены. Объяснять ей ничего не понадобилось – взаимные ласки не оставили времени ненужным словам.

Приняв решение, ближе к вечеру от Лены ушел, пообещав завтрашнюю встречу.

Трехэтажку Ворона я помнил. Правда, не знал его этаж. Оплывшая бабуля на скамейке перед подъездом указала нужную мне квартиру.

Дверь открыл Ворон. У него было помятое лицо с гримасой недовольства. Провел меня в комнату.

– Садись, – вяло махнул на широкую кушетку. – Где загулял? С Мохнатым не виделся?

Ворон поднял с пола початую бутылку лимонной водки и приложился из горлышка.

– Знобит что-то. Греюсь вот. Не желаешь?

– Давай о деле. Ты в курсе, что Мохнатый в розыске, оборвался из колонии. Кстати, сидел за изнасилование малолетки.

– Шутишь!

– И не думаю. Мохнатый засвечен, битая карта, с ним нужно кончать. Если его повяжут, потянет и нас под «вышку» – «мокруха» на группе. Забыл музейного сторожа?

Как ни туп был Ворон, я сумел ему втолковать, что при живом Мохнатом жизнь для нас станет сплошным ожиданием ареста.

Уходя, велел передать Мохнатому, что буду в девять вечера в городском сквере.

– Не дрейфь, братишка! Всю работу беру на себя. Ты только грамотно организуй «стрелку», чтобы он пришел, не заподозрил ничего. Усек?

Ворон вяло кивнул и снова жадно припал губами к бутылке.

Время я решил зря не транжирить – до условного часа осталась какая-то минутная сотня.

Зашел к себе на квартиру и, прихватив из тайника подаренный Мохнатым стилет, направился в сквер. Символично – сегодня подарок, видимо, вернется к прежнему хозяину...