Братва. Пощады не будет

Должно быть, оба являлись ярыми индивидуалистами – перед каждым отдельно стояли початая бутылка портвейна «Три семерки» и граненый стакан. Я следовал их примеру – негоже отрываться от коллектива. Раскрасневшиеся лица с неестественно ярко блестящими мутными глазами безоговорочно выдавали тот факт, что это уже не первая наша успешная атака на спиртные запасы заведения.

Несколько подслеповатых сороковатток под невысоким серым потолком полуподвального помещения без излишней назойливости освещали пустые в этот поздний, а вернее, очень ранний час столики с перевернутыми на них колченогими стульями.

Кроме теплой мужской компании, в заведении находился только усталый бармен, сонно клевавший носом за стойкой. Входная дверь бара была надежно заперта изнутри на стальной штырь-засов, чтобы какой-нибудь загулявший выпивоха не нарушил сдуру наш деловой «прикол», приперевшись в «Полярную звезду» за утренним опохмелом.

– Засиделись мы, братва! Пять утра уже! – глянув на наручные часы, заметил я.

– Куда торопиться, Монах? Под лежачий камень все одно не опоздаем! – благодушно отозвался Февраль, обязанный своей кличкой совершенно белым волосам. Даже его густые ресницы над «замороженными» синими глазами выглядели, словно тронутые инеем.

– Хорошо сидим! – поддержал напарника Шило. – Ноги делать резона нет. Дело-то на послезавтра назначено – успеем еще отоспаться, чтоб ручонки не дрожали. Закажем еще по бутылочке?

– Я – пас! – пришлось мне наотрез отказаться, так как ощущал после портвейна какое-то подозрительное брожение в животе. Говорить же ребятам, что предпочитаю марочный коньяк, явно не стоило. Воспримут, не дай Бог, за сноба, задирающего клюв перед менее удачливыми коллегами. За понтовитого дурака то бишь. А «дразнить гусей» самое глупейшее занятие, если, понятно, не желаешь спецом испортить отношения с собутыльниками.

– Ладушки! Разлагайтесь здесь хоть до опупения, – заявил я, когда мне прискучило любоваться на эти уголовные блаженно-пьяные рожи. – Мероприятие мы обсудили в деталях от и до. Хочется надеяться, вы ничего не перепутаете и не забудете! Потопал до фатеры, у меня рефлекс – с восходом солнышка в сон начинает клонить. Бывайте, мужики! Удачи!

– Это у тебя, Монах, память сбой дает, буксует на ровном месте! – ухмыльнулся Февраль. – Билеты-то где? И авансик с тебя получить следует!

Мысленно чертыхнувшись – ведь прав, бродяга! – я достал бумажник и выложил на стол пару билетов в театр музкомедии и две «штуки» баксов.

– Два билета, но в ложе одни будете – все места в ней купил, – пояснил я. – Так что работайте спокойно во время первого антракта, когда зажжется верхний свет. Впрочем, мы это все уже обсудили. Аж в зубах навязло. Остальной гонорар получите после успешного исхода. Счастливо, братва! Глядите, в запой не сорвитесь!

Справившись с тугим дверным засовом, вышел на волю. Свежий утренний ветерок, пока еще не испоганенный бензиновыми выхлопами автомобилей, хорошо освежил мое разгоряченное алкоголем лицо и проветрил задымленные легкие.

Цыпа дремал в «девятке», прикрыв мордаху кожаной кепкой.

– Не спи – замерзнешь! – хлопнул я ладонью по крыше «жигуля», выводя подручного из блаженного забытья.

Цыпленок очнулся мгновенно, будто и не кемарил вовсе. Молодой тренированный организм с отлично отлаженными рефлексами – даже завидно децал. Впрочем, «у природы нет плохой погоды», как говорится. Я хоть и не мальчик уже, но и до старой развалины мне еще весьма далеко. К тому же несколько обнадеживало трезвое соображение, что до антикварно-почтенного возраста люди навроде меня редко доживают. Нет худа без добра, так сказать.

Когда «девятка» выехала с автостоянки в общий утренне немногочисленный поток, соратник осуждающе глянул на меня в зеркальце салона:

– И чего ты, Евген, людей со стороны цепляешь? Февраль, не спорю, признанный спец, но и мы с Кисой не лыком шиты! С любым заданием справимся! Или сомневаешься?

– Нет, браток! – нагнувшись вперед, я дружески потрепал непослушную рыжую шевелюру своего водителя. – Но не все золото, что блестит! Позже сам спасибо скажешь, что не привлек тебя к данному делу!

Задумавшись над моими довольно туманными, надо признать, словами, молодой соратник некоторое время молча крутил баранку, но все же, не утерпев, уточнил:

– Такой сложный ликвид?

– Не в сложности суть, а в последствиях! – устало пояснил я. – Ладно, после поймешь весь смысл. Давай-ка жми на газ. Спать хочу, никакого терпежа уж нет!

Как всегда, восприняв мои слова буквально, исполнительный Цыпа так вдавил педаль газа, что меня мощным рывком резко откинуло на сиденье. Но от сурового выговора я благоразумно удержался – ясно ведь, что Цыпленок не нарочно эдак лихо газует, а лишь по простоте души.

Через несколько минут дикой гоночной езды «Жигули» доставили мою скромную особу к месту назначения – к подъезду дома, где я проживал в непритязательной однокомнатной квартирке на четвертом этаже.

– До вечера отдыхай всласть, – пожелал я Цыпе на прощание, захлопывая за собой дверцу автомашины. – Пока!