Братва. Пощады не будет

Я твердо держался версии, что спал и ничего не знаю, несмотря на неинтеллигентное ведение допроса, выразившееся в нескольких ударах по почкам и голове.

Через два часа меня вызвали в кабинет начальника колонии.

– Ну что, дорогой? – пятидесятилетний полковник закурил «Кэмел» и оценивающе уставился в мои глаза. – Не успел прибыть в учреждение, и сразу пришил осужденного, не говоря уж о дерзком избиении завхоза карантина. Ты хоть сознаешь, что идешь на раскрутку минимум лет на десять строгого режима? А может, ты у нас просто маньяк-садист?

– Ладно, начальник! – обозлившись, я решил не запираться. – Избил завхоза и повесил вашу голубую «шестерку» я! Сами они напросились. Издевательств над собой никому не позволю. Не так воспитан!

– А ты мне нравишься, – неожиданно заявил полковник. – Терпила твой законченная сволочь была. За «мокруху» не переживай – спишем на случай суицида. За что он срок тянул, знаешь? Мамашу родную придушил, когда та на опохмелку не дала. Так что туда ему и дорога. А завхоза я списал на прямые работы. Не справляется. Не пойдешь на его место?

– Нет.

– Я так и думал. Дам тебе теплое местечко – кладовщиком. Только сильно не заливайся и держи себя в рамках. Тогда взаимоотношения у нас с тобой будут правильные. Лады?

– Не знаю даже! – я был растерян, уверенный, что из кабинета меня уведут в наручниках и с червонцем в перспективе.

– Между прочим, Евгений! Ты станешь сейчас крупным уголовным авторитетом в зоне. Но отношения, надеюсь, у нас останутся дружески-доверительные... Кличку надо тебе подобрать – лагерный контингент очень клюет на эту глупую воровскую атрибутику... Придумал – раз ты у нас равнодушен к гомосексуализму – пусть будет Монах. Оригинально и запоминается враз. Не возражаешь?

– Мне все едино.

– Тогда чуток обмоем по традиции твое уголовное прозвище! – Полковник вынул из письменного стола плоскую бутылочку коньяка и плеснул на донышко двух миниатюрных стопок. – Давай, Монах, чтоб все у нас с тобой было путем!..

«Ладно! Лучше бы все это из памяти стереть раз и навсегда! Еще образуется жизнь! Водительские права у меня в наличии. Устроюсь куда-нибудь инструктором по автоделу. И заживу, как все...»

Я поднялся со скамейки, отбросил давно потухшую «родопину» и направился к выходу из парка.

Было прохладно. Небо невольно хмурилось кустистыми бровями туч. По краям аллеи тревожно шумели тополя, предчувствуя суровую зиму.

Вдруг вся природа на мгновение замерла и хлынул крупный дождь. Тяжелые водяные капли хлестко били по листьям, по гравийной дорожке, создавая несмолкаемый гул.

Неожиданно из-за мрачных туч выглянул краешек солнца, словно напоминая, что осень не вечна – придет зима-спокойствие, весна-любовь и лето-счастье...

Глава 13

Не догадывался я тогда, что неразлучная парочка – Судьба и Случай – уже не позволит мне сойти с узкой волчьей тропы...

Всего несколько месяцев спустя я снова оказался в Екатеринбургском следственном изоляторе по обвинению в двойном умышленном убийстве. На сей раз мне явственно светила «вышка», но пронесла нелегкая – отделался всего лишь тринадцатью годами строгой изоляции.

Побеждающий наследует все

Глава 1

Пиво было кисловатым и с осадком, как и тринадцать лет назад. Словно не прогремела победно перестройка и страна не поменяла цвета – с красного на бело-голубой.

По крайней мере, на качестве отечественного бочкового пива это никак не отразилось. Разве что на цене.

С неприязнью обвел взглядом полуподвальное помещение пивнушки. Даже в Екатеринбургской исправительно-трудовой колонии номер два, где я «чалился» последнюю пару пятилеток, хотя бы частично поменяли плакаты-лозунги.

А здесь как висели «Чистота– залог здоровья», «Потехе – час, работе – время», так и висят на давно не штукатуренных стенах.

Хотя, как понял, забегаловка уже давно не государственная, а частная. Вон за липкой стойкой и хозяин заведения – «новый русский», с позволения сказать. Толстый боров с мясистым, в прожилках носом на лице, чем-то напоминающим куриную попку.

«Ладно, – сказал я сам себе, – не будь занудой. Все же демократия... Вот курить теперь в заведении разрешено».

Что-то маловато посетителей, раньше, помню... Хотя ясно – осень, холодновато для пива. Мужики предпочитают более горячительный опохмел – благо водку сейчас можно взять в киоске в любое время суток.

Так что кой-какие успехи и достижения у общества все же есть. Просто надо пошире открыть глаза и держать нос по ветру – глядишь, и на мою долю кусочек от новой капиталистической жизни отломится.

Но главное условие благополучия и процветания при капитализме – сам капитал. Коего в моем голодном бумажнике всего восемь тысяч – примерно пять рублей по уровню того года, когда я «влетел» за «мокруху», забыв по молодости вовремя избавиться от свидетеля.

Правда, свидетелем был мой кореш. Но все одно продал, сука, когда припекло. Ладно, не люблю вспоминать грустное.

Дверь на стальной пружине распахнулась и с пушечным треском захлопнулась за новым посетителем.