Братва

Вика уставилась на меня расширившимися, какими-то застывшими глазами и вдруг выдохнула:

– Убийца!

– Фу, как неинтеллигентно! – поморщился я. – И ошибочно к тому же! Я хочу лишь побеседовать с господином Баграмяном, чтоб разрешить одну маленькую непонятку. Кстати, это он почему-то пришить меня собрался, а не я его. Гадом буду, если вру!

Не знаю, сколько времени мне бы понадобилось убеждать Вику в своей неагрессивности и чистоте помыслов, но в этот момент один из шифоньеров бесшумно отъехал в сторону, оказавшись потайной дверью во вторую половину дома.

На пороге стояли двое. Одетый в темный костюм-тройку смуглый мужик лет шестидесяти и тридцатилетний парень с короткими черными усиками. Мое заинтересованное внимание сразу привлекли его руки – в каждой он держал по тяжелому пистолету «гюрза». Подобен «стечкину», но значительно модернизированный. Мои ребята нервозно залапали под куртками рукоятки своих пистолетов, но я подал им знак не рыпаться раньше времени.

– Искренне рад знакомству! – спокойно поделился и чувствами с гостями-южанами, так как ожидал нечто подобное. – Проходите, располагайтесь как дома!

– А это и так мой дом! – сухо полуулыбнулся Баграмян, оценивающе разглядывая меня своими умными ореховыми глазами. – Если верно понял, уважаемый Монах, ты все же решил вернуть мои камушки? Похвально! Весьма. Если отдашь все, то я, пожалуй, попробую простить твои хулиганские художества.

– Какие именно? – не удержавшись, полюбопытствовал я.

– Убийство одного из наших людей имею в виду, – холодно пояснил хозяин дома, усаживаясь в кресло напротив.

Присутствие моих ребятишек он явно нагло игнорировал, словно их и вовсе не было. Усатый телохранитель тут же встал за его креслом, благоразумно оберегая тыл.

Цыпа не спускал с телохранителя нетерпеливого жадно-плотоядного взгляда и ждал лишь моей команды. Рука со «стечкиным» нарочито вяло покоилась на колене, но я-то отлично знал, как мгновенно Цыпленок умеет пускать его в ход из любого положения.

– Очень интересно! И кого, любопытно, я «замочил»?

– Дмитрия Карасюка! – начал терять терпение вспыльчивый Баграмян. – Ты что, паясничать сюда пришел?!

– Ну зачем же сразу в бутылку лезть? – мягко возразил я. – Давай спокойно, без хипиша разберемся. С чего ты взял, что это я? Мы с Карасюком твоим даже шапочно знакомы не были! Гадом буду!

– Желаешь доказательств, как я понимаю? – вкрадчиво спросил хозяин дома, блеснув глазами. – Пожалуйста! Сколько угодно! Их даже тупому суду присяжных хватило бы. С большим избытком!

– Кончай вокруг да около ходить! А точнее – ползать! – разозлился я. – Выкладывай! Конкретно!

– Кто же из нас в бутылку лезет? – спросил Баграмян и совсем неожиданно предложил: – Расстегни-ка, уважаемый, свою рубашку!

– Зачем? – глупо сказал я, хотя уже начинал понимать, где собака зарыта.

– Желаю взглянуть на распятие!

– Ради Бога! Любуйся! – Я расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и вытянул за цепочку крест наружу.

– Антиквариатом интересуешься? Должен тебя жестоко разочаровать – не продается!

– Несолидно и глупо было бы, – сказал хозяин дома, впиваясь глазами в изумрудное распятие, – собственные вещи покупать. Крест этот вместе с партией камушков был у Карасюка. Которого ты убил и ограбил!

– Лажа! – почти искренне возмутился я. – Никого я не грабил. Сувенир мне старый приятель недавно подарил!

– Придется назвать имя столь щедрого приятеля! – жестко сказал Баграмян, недоверчиво кривя свои пухловатые губы. – Если, конечно, не желаешь вместо него крайним остаться.

– Сергей Гриненко.

– Ну, конечно! – насмешливый хохот армянина сильно смахивал на уханье совы. – Как я сам не догадался! А ты далеко не дурак, Монах! Знаешь, как передергивать!

– Не понял! – прервал я неестественное веселье собеседника. – Я точно говорю! Без туфты – он!

– Это называется – с больной головы на здоровую! – Со смуглого лица хозяина слетела приклеенная улыбка. – Он главный свидетель против тебя. Вполне даже логично, что ты его утопить пытаешься! Но Грин мой человек, проверенный, и твой наглый наговор не прокатит. Ни единого шанса! Так что завязывай упираться и давай перейдем к нашему делу. Добровольно камушки отдашь?

– Ладно. Давай начистоту! – Я обернулся к своим ребятам и распорядился. – Ступайте на кухню перекурить и Вику с собой цепляйте!

Когда Вика в сопровождении моей четверки удалилась, я некоторое время курил, задумчиво глядя в спокойно-внимательные глаза Баграмяна, потом сказал:

– Карасюка и верно убрал я, но по личной просьбе Грина. Должок за мною лагерный был, вот я эдак и погасил его. Как интеллигент в третьем поколении, я всегда аккуратно плачу по счетам. В благодарность за ликвидацию врага Грин и подогнал мне распятие. Никакую партию изумрудов я в глаза не видел. Даже и разговора о них не было. А сволочь Грин что говорит?

Хозяин дома сидел, опустив глаза, по-собачьи наклонив голову набок, видно, больше вслушиваясь в мои интонации, чем в слова. Наконец поднял настороженно-пристальный взгляд и сказал:

– Кто подтвердить это может?

– Господин Цепелев, – кивнул я на Цыпу.

– Несерьезно. Он твой человек. Кто еще?