Bravo A. Proshchieniie

Голова теперь по-настоящему болела — наверное, от снотворного, от усилий разобрать незнакомый почерк на чужом языке. Дальше в дневнике была вырвана страница, а на следующей шли короткие отрывистые фразы, написанные корявыми буквами:

“…люди лежали возле сарая с раскрытыми настежь дверями... там, где их расстреляли... так я в последний раз увидел Зосю... и ее мать, и маленького брата... глаза Зоси были широко открыты… и совершенно пусты... как небо, которое в них отражалось… черное от дыма… наверное, она даже не успела испугаться... или что-нибудь вспомнить... мне сказали, это заслуга полицейского из местных, он знал, как пробраться на остров в болоте, где жители деревни обычно прятались... потом я его увидел... юркий, с прилизанными волосами и маленькими усиками, выпуклыми глазками цвета жидкого кофе... поливал бензином стены сарая…он и сегодня стоит перед глазами… я поклялся себе, что выслежу его… я не мог покарать их всех, своих и чужих… но я мог убить одного…”

Она бросилась назад в спальню и затрясла Ральфа за плечо: “Послушай, я поняла, кого искал все время Ганс! Почему уходил из дома! Твой отец… давай заберем его! Сейчас же! Я буду смотреть за ним сама!” Ральф, спросонья очень похожий на отца, такой же всклокоченный, с помятым лицом, еле разлепил веки: “К чему такая спешка? Вечером навестим его, о кей?” — и снова рухнул в сон. И она, постояв минуту около кровати, бросилась в гараж. Старый “фольксваген” Ганса завелся сразу же. Она поехала сквозь пепельную мглу, поехала навстречу дождю, и вдруг сообразила, что забыла вставить контактные линзы, — ай, как это нехорошо, учитывая, что машину она водит всего только два года, и водитель из нее пока неважный, ну ничего, как-нибудь обойдется… Дождь лупил все сильнее, дворники не успевали за ним… поворот, снова поворот, а теперь вверх… не торопись, осторожно, ты справишься… И вдруг почувствовала, как заднее колесо скользнуло куда-то в сторону, машину потянуло вправо, к обрывистому склону. Медленно, очень медленно, по сантиметру выворачивая руль, она вернулась на шоссе, постояла немного и, облизав пересохшие губы, двинулась вперед.

…Навстречу ей выкатилась веснушчатая и темноглазая, похожая на рождественскую булку с изюмом и корицей, медсестра. “Я приехала к Гансу Краузу”. — “Сейчас не время для посещений, фрау Крауз! Вы можете навестить господина днем, и врач должен…” — “Я хочу убедиться, что с ним все в порядке. Пропустите меня!” — “Русская эмоциональность…” — “Я из Беларуси! Это не то же самое!” — “Извините…”

По коридору уже шел дежурный врач с маской вежливого удивления на лице. Сейчас он выслушает ее и не станет возражать. Вдвоем они поднимутся к старику.

“Поедем домой”, — скажет она Гансу, скажет на своем родном языке.

Перевод с белорусского автора