Браво, или В Венеции

— Ты рассуждаешь так потому, что живешь в тюрьме и молишься непрерывно. Нет, глупенькая, есть люди, которые из поколения в поколение рождаются мудрыми, честными, добродетельными, храбрыми, неподкупными и созданными для того, чтобы бросать в тюрьмы тех, кто родился в нищете! Где ты провела свою жизнь, Джельсомина, чтобы не почувствовать эту истину, пропитавшую даже воздух, которым ты дышишь? Ведь это же ясно, как день, и очевидно.., очевидно, как эти стены!

Робкая девушка отшатнулась и, казалось, едва не побежала прочь от браво: ни разу за все их бесчисленные встречи и откровенные беседы она не слышала такого горького смеха и не видела такого неистовства в его взгляде.

— Я могу подумать, Карло, что отец назвал тебя тем именем не случайно, — сказала она наконец, придя в себя и укоризненно взглянув на все еще взволнованное лицо браво.

— Это дело родителей называть своих детей, как они хотят… Но довольно об этом. Я должен идти, милая Джельсомина, и покидаю тебя с тяжелым сердцем.

Ничего не подозревавшая Джельсомина сразу же позабыла о своей тревоге. Расставание с человеком, известным ей под именем Карло, часто наводило на нее грусть, но теперь у нее на душе было особенно горько от этих слов, хотя она и сама не знала почему.

— Я знаю, у тебя свои дела, и о них нельзя забывать. Хорошо ли ты зарабатывал на своей гондоле в последнее время?

— Нет, я и золото — мы почти незнакомы! И потом, ведь власти всю заботу о старике оставили мне.

— Ты знаешь, Карло, я не богата, но все, что у меня есть — твое, — сказала Джельсомина чуть слышно. — И отец мой беден, иначе он не стал бы жить страданиями других, храня ключи от тюрьмы.

— Он причиняет меньше зла, чем те, кто нанял его! Если у меня спросят, хочу ли я носить “рогатый чепец”, нежиться во дворцах, пировать в роскошных залах, веселиться на таких празднествах, как вчерашнее, участвовать в тайных советах и быть бессердечным судьей, обрекающим своих ближних на страдания, или же служить простым ключником в тюрьме, я бы ухватился за последнюю возможность, не только как за более невинную, но и куда более честную!

— Люди рассуждают иначе, Карло. Я боялась, что ты постыдишься взять в жены дочь тюремщика. А теперь, раз ты так спокойно говоришь об этом, не скрою от тебя — я плакала и молила святых, чтобы они даровали мне счастье стать твоей женой.

— Значит, ты не понимаешь ни людей, ни меня! Будь твой отец сенатором или членом Совета Трех и если бы это стало известно, у тебя были бы причины печалиться… Но уже поздно, Джельсомина, на каналах темнеет, и я должен идти.

Девушка с неохотой признала, что он прав, и, выбрав ключ, отворила дверь крытого моста. Пройдя несколько коридоров и лестницу, они вышли к набережной. Здесь браво поспешно простился с ней и покинул тюрьму”

Глава 20

Так ошибаются одни лишь новички.

Байрон, “Дон Жуан”

Как обычно, с наступлением вечера Пьяцца оживилась, и по каналам заскользили гондолы. В галереях появились люди в масках, зазвучали песни и возгласы. Венеция снова погрузилась в обманчивое веселье.

Выйдя из тюрьмы на набережную, Якопо смешался с толпой гуляющих, которые, скрывшись под масками, направлялись к площадям. Проходя по нижнему мосту через канал Святого Марка, он замедлил на мгновение шаг, бросил взгляд на остекленную галерею, откуда только что вышел, и снова двинулся вперед вместе с толпой, не переставая думать о бесхитростной и доверчивой Джельсомине. Медленно прогуливаясь вдоль темных аркад Бролио, Якопо искал глазами дона Камилло Монфорте. Он встретил его на углу Пьяцетты и, обменявшись с ним условными знаками, никем не замеченный, двинулся дальше.

Сотни лодок стояли у набережной Пьяцетты. Якопо разыскал среди них свою гондолу и, выведя ее на середину канала, быстро погнал вперед. Несколько ударов веслом — и он очутился у борта “Прекрасной соррентинки”. Хозяин фелукки, как истый итальянец, беспечно прогуливался по палубе, наслаждаясь вечерней прохладой; его матросы, усевшись на баке, пели пли, вернее, однообразно тянули песню о далеких морях.

Приветствие было коротким и грубоватым, каким всегда обмениваются люди этого сословия. Но, видно, хозяин ждал гостя, потому что он сразу повел его на дальний конец палубы, чтобы матросы не слышали их разговора.

— Что-нибудь важное, Родриго? — спросил моряк, узнав браво по условному знаку и называя его вымышленным именем, так как не знал настоящего. — Как видишь, у нас время даром не пропало, хотя вчера и был праздник.

— Ты готов к плаванию?

— Хоть в Леваит, или к Геркулесовым Столбам, как будет угодно сенату. Мы поставили паруса, едва солнце спряталось за вершины гор, и, хотя может показаться, что мы беспечны, известите нас только за час, и мы успеем обогнуть Лидо.

— В таком случае, считай, что тебя известили.

— Синьор Родриго, вы доставляете товар на переполненный рынок! Мне уже сообщили, что сегодня ночью мы понадобимся.

Подозрение, мелькнувшее в глазах браво, ускользнуло от внимания моряка, который придирчиво осматривал оснастку фелукки перед дальней дорогой.