Браво. Морская волшебница.

Донна Флоринда не хотела с ней спорить, и, так как в такую минуту слово бывает за более энергичной, она безропотно подчинилась решению своей воспитанницы. Донна Виолетта двинулась вдоль портиков, стараясь все время находиться в их тени. Проходя мимо ворот, обращенных к морю, беглянки смогли разглядеть, что творится во дворе Дворца Дожей. Это зрелище заставило их еще более ускорить шаги, и они уже не бежали, а просто летели вдоль аркад. Через минуту беглянки очутились на мосту, пересекавшем канал Святого Марка. Несколько матросов на фелукках с любопытством взглянули на них, но, в общем, вид испуганных женщин, бежавших от толпы, не привлекал особенного внимания.

В это мгновение на набережной появилась темная масса людей, двигавшихся навстречу беглянкам. В лунном свете блестело оружие и все отчетливей слышалась ровная поступь гвардейцев. Это шла из казарм далматинская гвардия. Беглянки очутились в западне.

Решительность и самообладание — качества весьма различные, и донна Виолетта не сразу сообразила, как того требовали обстоятельства, что их бегство будет сочтено наемниками таким же естественным, каким оно показалось морякам в порту. Страх буквально ослепил беглянок, и так как единственной их целью было найти убежище, то, представься им случай, они стали бы искать его даже в здании суда. Поэтому они вбежали в первую и единственную попавшуюся им на пути дверь. Их встретила девушка, встревоженное лицо которой являло необычное сочетание самоотречения и страха.

— Здесь вы в безопасности, благородные синьоры, — сказала девушка с мягким венецианским акцентом. — Никто не осмелится причинить вам зло в этих стенах.

— Чей это дворец? — задыхаясь, спросила донна Виолетта. — Если владелец его знатный человек, он не откажет в гостеприимстве дочери синьора Тьеполо.

— Вы желанная гостья, синьора, — приветливо ответила девушка, ведя женщин внутрь здания. — Вы принадлежите к знатному роду?

— Мало найдется патрициев в республике, с которыми я не была бы связана узами старинного родства, дружбы и уважения. Ты служишь благородному господину?

— Первому в Венеции, синьора!

— Назови его, чтоб мы могли просить у него убежища, сообразно нашему происхождению,

— Святой Марк.

Донна Виолетта и ее наставница на мгновение замерли.

— Может быть, мы нечаянно вошли во Дворец Дожа?

— Это невозможно, синьора, дворец отделен от этого здания каналом. И все же хозяин здесь — Святой Марк. Я надеюсь, вы не сочтете себя в меньшей безопасности, узнав, что укрылись в здании тюрьмы, у дочери здешнего смотрителя.

Минута опрометчивых решений прошла, и настал черед размышлений.

— Как зовут тебя, дитя мое? — спросила донна Флоринда, выступая вперед и завладевая беседой, когда ее спутница от удивления смолкла. — Мы искренне благодарны тебе за то, что ты не закрыла перед нами дверь в такую тревожную минуту. Так как же зовут тебя?

— Джельсомина, — скромно ответила девушка. — Мой отец смотритель тюрьмы. Я увидела, как вы бежали по набережной, оказавшись между далматинцами и ревущей толпой, и подумала, что, наверно, даже тюрьма покажется вам сейчас желанным убежищем.

— Твое доброе сердце не ошиблось.

— Если б я знала, синьора, что вы из дома Тьеполо, я поторопилась бы еще более, потому что мало осталось потомков этой благородной семьи и немногие из тех, кто остался жив, окажут нам эту честь.

Виолетта кивком поблагодарила девушку за любезность, но, вероятно, уже сожалела о том, что, гордясь своим происхождением, так неосторожно выдала себя.

— Не можешь ли ты проводить нас в какое-нибудь более укромное место? — спросила она, заметив, что их объяснение происходит в коридоре.

— Вы будете чувствовать себя здесь так же уединенно, как в вашем собственном дворце, синьоры, — ответила Джельсомина, ведя их боковым коридором в квартиру своего отца, из окон которой она и увидала двух женщин, бежавших в испуге по набережной. — Никто не приходит сюда, кроме отца и меня самой, да и он всегда занят своими делами.

— Разве у вас нет слуг?

— Нет, синьора. Гордость не должна мешать дочери тюремного смотрителя делать все самой.

— Это ты хорошо сказала. Такая умная девушка, как ты, милая Джельсомина, конечно, поймет, что нам не пристало быть в этих стенах, даже случайно; поэтому ты сделаешь нам большое одолжение, если позаботишься о том, чтобы никто не узнал о нашем здесь пребывании. Мы доставляем тебе много хлопот, но ты будешь вознаграждена. Вот деньги.

Джельсомина ничего не сказала, но ее обычно бледное лицо залилось краской.

— Прости, я в тебе ошиблась, — сказала донна Флоринда, пряча монеты и беря Джельсомину за руку. — Если я причинила тебе боль, то лишь боясь позора, что нас увидят здесь.

Краска на щеках девушки стала еще ярче, и губы ее задрожали.

— Значит, находиться в этих стенах позор для невинного человека? — спросила она, по-прежнему не подымая глаз. — Я уже давно подозревала это, но никто еще ни разу не говорил так в моем присутствии.

— Да простит меня дева Мария! Если я хоть словом тебя обидела, то поверь, сделано это было невольно!