Браво. Морская волшебница.

Не лишним будет добавить, что «Высокая сосна» со временем без особых происшествий достигла берегов Северной Каролины и, благополучно миновав Идентонский барьер, поднялась вверх по реке до места своего назначения. Там матросы ее стали рассказывать о том, как шхуна встретилась с французским крейсером. А поскольку даже в самых отдаленных уголках Британской империи ее подданные всегда принимали близко к сердцу морскую славу своего отечества, об этом событии вскоре заговорили по всей колонии. Не прошло и полугода, как в лондонских журналах появились известия об этой стычке, составленные в самых горячих выражениях, причем упоминание о «Высокой сосне» и Джоне Ловкаче было вполне благопристойной данью фривольности.

Если капитан Ладлоу и сообщил что-нибудь об этом событии сверх того, что записано в судовом журнале его крейсера, то благопристойность лордов адмиралтейства помешала сделать эти сведения достоянием гласности.

После такого отступления, лишь косвенным образом связанного с непосредственным ходом рассказа, посмотрим, что произошло дальше на борту крейсера.

Когда шлюпки были подняты, матросов, свободных от вахты, отпустили спать, огни были притушены, и на судне вновь водворилось спокойствие. Ладлоу ушел отдыхать, и, хотя есть все основания полагать, что во сне его тревожили кошмары, он более или менее спокойно лежал на подвесной койке, где, как мы уже знаем, он считал нужным пребывать, пока не была вызвана утренняя вахта.

Но, хотя весь остаток ночи офицеры и часовые были бдительны, как никогда прежде, они не заметили ничего такого, что заставило бы их поднять тревогу. По-прежнему дул легкий, но ровный ветерок, море было спокойно, а небо, как и накануне с вечера, заволокли тучи.

Глава XX

Не удирали так от кошки мыши, как этот сброд от худших, чем он сам, мерзавцев.

Шекспир, «Кориолан»

Над Атлантикой занялась жемчужная заря, по небу разлилось яркое сияние, и солнце во всем своем великолепии поднялось из океанских вод. Едва бдительный вахтенный начальник завидел первые проблески новой зари, он разбудил Ладлоу. Легкого прикосновения к его руке было достаточно, чтобы поднять этого человека, который и во сне был преисполнен сознания своего долга. Не прошло и минуты, как молодой капитан был уже на шканцах и внимательно осматривал небо и горизонт. Первым делом он спросил, не заметили ли чего-нибудь вахтенные. Ответ был отрицательный.

— Меня радует вон тот просвет на северо-западе, — заметил Ладлоу, внимательно оглядев океан, над которым еще висели, сужая кругозор, предутренние сумерки. — Он предвещает ветер. Пусть подует хоть легкий ветерок, и мы потягаемся в быстроходности о этой хваленой «Морской волшебницей»! Но, мне кажется, я вижу парус на наветренном траверзе[140].Или это просто белый гребень волны?

— Океан стал неспокоен и уже не раз обманывал меня, с тех пор как рассвело.

— Прибавить парусов. Поднимается ветер, как бы нам не прозевать его. Приготовьтесь поднять всю парусину до последнего лоскута!

Лейтенант выслушал этот приказ с обычной почтительностью и, не теряя ни секунды, как того требует морская дисциплина, отдал команду матросам. «Кокетка» в это время несла на себе три марселя, причем Фор-марсель был положен на стеньгу, удерживая судно в дрейфе. Для выполнения маневра реи были обрасоплены, на мачты взвились летучие паруса[141], и крейсер сразу забрал ход. Пока матросы были заняты этим делом, паруса громко заполоскали — это подул ветер.

У берегов Северной Америки нередки внезапные и коварные перемены в воздушной стихии. Штормовой ветер порой меняет направление столь неожиданно, что подвергает судно серьезной опасности и даже грозит потопить его. Многие утверждают, что знаменитое судно «Париж» погибло во время одной из таких бурных перемен ветра, потому что капитан легкомысленно лег в дрейф, не убрав ни одного паруса, и потерял управление судном в самую отчаянную минуту. Но, какова бы ни была судьба этого несчастного судна, Ладлоу, без сомнения, прекрасно понимал, какую угрозу таят в себе порой у его родных берегов первые порывы норд-веста, и готов был в любой миг встретить опасность.

Когда поднялся береговой ветер, заря уже несколько минут как занялась, предвещая близкий восход солнца. Туман, застилавший небо, пока дул юго-восточный ветер, сгустился в плотные облака и поднялся, словно гигантский занавес над сценой: куда ни глянь — горизонт чист и весь океан как на ладони. Нечего и говорить, каким жадным взглядом молодой капитан окинул океанский простор, не упустив ни одной подробности. Сначала на лице Ладлоу промелькнуло разочарование, потом он просиял, и глаза его радостно заблестели.