Браво

Всеми презираемый и тем не менее почему-то терпимый, браво медленно шагал по вымощенному плитами тротуару, не желая прийти на свидание раньше времени, когда неизвестный ему человек, по виду лакей, сунул в руку Якопо записку и умчался со всей быстротой, на какую только были способны его ноги. Читатель уже знает, что

Якопо был неграмотен, ибо в тот век людей его сословия усердно держали в невежестве.

Браво обратился к первому встречному, который, по его мнению, мог прочесть записку. Прохожий оказался почтенным торговцем из дальнего квартала города. Он охотно взял листок и стал добродушно читать вслух:

– «Якопо, я не смогу встретиться с тобой, потому что меня вызвали в другое место».

Сообразив, кому адресована записка, торговец бросил ее и кинулся бежать.

Браво медленно пошел назад к набережной, раздумывая о столь неудачном стечении обстоятельств, как вдруг кто-то тронул его за локоть. Обернувшись, Якопо увидал человека в маске.

– Ты Якопо Фронтони? – спросил незнакомец.

– Он самый.

– Можешь ты честно мне послужить?

– Я держу свое слово.

– Хорошо. В этом кошельке ты найдешь сто цехинов.

– А чью жизнь вы оцениваете такой суммой? – спросил

Якопо вполголоса.

– Жизнь дона Камилло Монфорте.

– Дона Камилло Монфорте?!

– Да. Ты знаешь этого богатого синьора?

– Вы сами достаточно сказали о нем. Такую сумму он дал бы своему цирюльнику, чтоб тот пустил ему кровь!

– Исполни поручение как следует, и сумма будет удвоена.

– Мне нужно знать, с кем я имею дело. Я вас не знаю, синьор.

Незнакомец осторожно огляделся по сторонам и приподнял маску, под которой браво увидел лицо Джакомо

Градениго.

– Ну как, это тебя устраивает?

– Да, синьор. Когда я должен исполнить ваше приказание?

– Сегодня ночью… Нет, пожалуй, сейчас же!

– Я должен убить такого благородного синьора в его же дворце. , во время его развлечений?

– Подойди ближе, Якопо, я скажу тебе еще кое-что. У

тебя есть маска?

Браво кивнул.

– Тогда скрой свое лицо – ты ведь знаешь сам, его тут не всем приятно видеть – и ступай в свою лодку. Я присоединюсь к тебе.

Молодой патриций, чья фигура была скрыта плащом,

оставил Якопо, намереваясь встретиться с ним в таком месте, где никто не смог бы его узнать. Якопо разыскал свою гондолу среди множества лодок, сгрудившихся у набережной, и, выведя ее на открытое место, остановился, зная, что за ним следят и скоро догонят. Его предположения оправдались: через несколько минут какая-то гондола стремительно приблизилась к его лодке и двое в масках молча пересели к нему.

– На Лидо! – сказал один из них, и Якопо по голосу узнал молодого Градениго.

Гондола тронулась, и за ней в некотором отдалении последовала лодка Градениго. Когда они были на значительном расстоянии от судов и уже никто не мог подслушать их разговор, оба пассажира вышли из кабины и жестом приказали Якопо перестать грести.

– Ты берешься исполнить поручение, Якопо Фронтони?

– спросил распутный наследник старого сенатора.

– Я должен убить герцога в его собственном дворце?

– Не обязательно. Мы нашли способ вызвать его оттуда.

Теперь он в твоей власти и может надеяться только на свою храбрость и свое оружие. Ты согласен?

– Охотно, синьор. Я люблю иметь дело с храбрыми людьми.

– Тебя отблагодарят. Неаполитанец перешел мне дорогу – как это называется, Осия? – в любви, что ли.., или у тебя есть лучшее словечко для этого?

– Праведный Даниил! У вас нет никакого почтения, синьор Градениго, к званию и роду! Синьор Якопо, мне кажется, не стоит его убивать. Так только, немножко ранить, чтобы хоть на время выбить из его головы мысли о браке и заменить их раскаянием…

– Нет, меть прямо в сердце! – прервал его Джакомо. – Я

знаю, у тебя твердая рука, потому я и обратился к тебе.

– Это излишняя жестокость, синьор Джакомо, – сказал менее решительный Осия. – Нам будет вполне достаточно продержать неаполитанца месяц в его дворце.

– В могилу его, Якопо! Слушай, я дам тебе сто цехинов за удар, вторые сто – если удар будет верным, и еще сто –

если труп ты бросишь в Орфано, чтобы воды канала скрыли его навеки.

– Если два первых условия будут выполнены, третье явится необходимой предосторожностью, – пробормотал хитрый Осия, который всегда оставлял подобные лазейки, чтобы облегчить бремя своей совести. – Вы не согласны ограничиться раной, синьор Градениго?

– За такой удар – ни одного цехина! Это только разжалобит девицу. Ну как, ты согласен на мои условия, Якопо?

– Да.

– Тогда греби к Лидо. Там, не позднее чем через час, ты встретишь дона Камилло на еврейском кладбище. Его обманули, послав ему записку от имени девушки, чьей руки мы оба добиваемся. Он будет там один в надежде покинуть

Венецию вместе со своей возлюбленной. Я думаю, что с твоей помощью он ее покинет. Ты меня понял?

– Как не понять, синьор!

– Вот и все. Ты меня знаешь. Когда исполнишь дело –

найдешь меня и получишь награду. Осия, едем!

Джакомо Градениго знаком подозвал свою гондолу и, бросив браво кошель с задатком за кровавую услугу, прыгнул в лодку с равнодушным видом человека, который считает подобный способ достижения цели вполне естественным.