Бравые казаки Часть II "Людас"

   - Завтра соберем Раду и объявим Гетьманом Тихона Гулия. Его казаки хорошо знают. В битвах, Вы атаман, один из первых будете,- старался закрутить лестью куренного Анатолий Хитрун.

   - Только надо торопиться, пока не вернулись верные кошевому полковники Череда и этот молодой выскочка Головань. Я так и думал, что с ним будут большие неприят­ности, в большого волка превратился змеёныш. Теперь тяжело будет его придавить,- кипя от злобы, высказался Копейка.

   - Я вижу, что пан казначей, очень неравнодушен к этому новоиспеченному полковнику. С чего бы такая "любовь"?- поинтересовался писарь.

   - Об этом потом,- ответил Копейка.- Пан атаман, Вам пора идти к казакам, наверно, нужно поговорить кое с кем? А деньги, я Вам принесу сегодня в полночь. Можете не беспокоиться.

   Гулий встал и пошел к выходу. Хитрун сопровождал его. На улице они увидели сидящего под домом часового.

   - Заснул, бездельник,- разозлился Тихон и хотел ударить казака.- Ну, я тебе сейчас задам перца.

   Писарь остановил атамана.

   - Пусть спит. Это тот самый случай, когда нарушение порядка приносит больше пользы, чем вреда. По крайней мере, мы точно знаем, что он ничего не мог слышать из того, о чем мы говорили. Завтра его накажешь. Нам здесь еще кое о чем поговорить надо с казначеем.

   - Ладно,- пробурчал Гулий,- только про деньги не забудьте. И лучше золотом, а то серебро ненадежное стало.

   - Я передам твое пожелание казначею,- улыбаясь, ответил Хитрун.

   Анатолий Хитрун вернулся на склад, где его ждал войсковой казначей.

   - Ну, что Вы хотели рассказать про полковника Голованя,- спросил писарь у Копейки.

   - А то, что полковник Кульбас не должен был выступить в поход на Крым. Ясновельможный князь Острожский мне лично при нашей встрече сказал, что Кульбас уже никогда не будет воевать, ни на чьей стороне. И, если ты помнишь, кошевой послал именно Голованя, разобраться, почему его друг не прибыл на Запорожье. Я тогда не придал этому значения. Подумал, как может этот мальчишка помешать плану самого Острожского? А вот, видишь, помешал. Не знаю, что он там делал? Только Кульбас вы­ступил в поход. В результате татар разбили. И у Шульги теперь развязаны руки. Если нам не удастся поставить нашего Гетьмана, то плохи будут наши дела.

   - Да, этот Тихон Гулий - "не семи пядей во лбу", зато деньги очень любит,- рассуждал войсковой писарь,- и, если ему хорошо платить, то он будет делать все, что нам на­до без лишних вопросов. А нам надо, чтобы казаки сидели на Сечи и не мешали, нам устанавливать свои порядки на Украине.

   - Это Вы, верно, говорите, пан писарь. А то видишь, что Шульга задумал: дать вольную всем холопам на Украине. А кто же тогда работать будет?- возмущался Андрей Копейка.- Ну, ладно, мне пора идти приготовить деньги для атамана Гулия и его казаков. А Вы переговорите кое с кем из старшины. Я, думаю, среди них тоже найдутся не­довольные кошевым. Завтра утром я к Вам зайду.

   Писарь и казначей осторожно вышли из склада. Часовой продолжал сидеть неподвижно у стены.

   - До сих пор спит, чертов сын,- выругался Хитрун,- если у атамана Гулия все такие воины, то дело обстоит плохо.

   Андрей Копейка махнул рукой и пошел по направлению к своей хате, служившей на Сичи и казначейством и хозяйственным домом.

14. Сатанинская хата.

   Инга возвращалась к себе домой вместе со старостой Федором Прищепой. На ходу они рассуждала:

   - Надо что-то делать с домом сотника. Похоже, в нем вся нечисть с округи собирается, прямо, вертеп какой-то.

   - Простите, панна, что вот это последнее вы сейчас сказали?- поинтересовался незнакомым словом староста.

   - Ну, это понимаешь, как шинок для казаков - любимое место отдыха.

   - А ну, тогда понятно,- сделав умное выражение лица, произнес Прищепа.

   - Ну, в общем, не важно. Слушай, что тебе надо сделать сегодня: пойдешь к священнику и скажешь ему, что я его очень прошу освятить хату сотника Яворного, немедленно. Правда, дом сотника закрыт. Ну, ты сам придумаешь, как попасть внутрь. Понял?

   - Понял, ясновельможная панна. А, если дьяк откажется? Он, ужас, как боится поссориться с сотником.

   - А, если отец Евсей мне вздумает перечить, то я ему не дам денег на ремонт церкви. Половину из них, я думаю, он себе в карман положит.

   - Очень мудрое решение, Ваша Милость. Это очень большая удача для нашего села, что именно Вы теперь будете здесь хозяйкой. А то покойному паны полковнику, за во­енными заботами, некогда было в Вишневом порядок навести. Упокой Господь его душу. А теперь я спокоен.

   - А, как я рада, что ты теперь спокоен, ты даже себе представить не можешь! Хитрая ты лиса. Хватит разговаривать, займись делом. А мне сегодня надо повидать Петра Коцюбу. Он должен уже вернуться по моим расчетам.

   Инга пошла домой, а староста заторопился в церковь к дьяку.

   Панна вошла во двор своей усадьбы. К ней подбежала собака и начала ластиться, тихо повизгивая и приветливо махая хвостом. Раньше, когда еще был жив муж, пес себя так не вел. Девушка остановилась, погладила животное по голове и сказала: