Бразилия, футбол, торсида...

Между прочим, известен и самый первый случай употребления этого глагола применительно к футбольным переживаниям. Где-то в самые первые годы прошлого века, когда футбол только-только начинал обретать популярность и первые репортеры выезжали на первые футбольные матчи, в их отчетах еще почти не было места описанию собственно футбола, поскольку футбол тогда интересовал репортеров гораздо меньше, чем публика, которая начинала заполнять трибуны. В основном на матчи приезжали либо на своих экипажах, либо на конке (в Бразилии она называлась «бонде») друзья или родственники игроков, а также члены клубов, на базе которых возникали футбольные команды, и их друзья или родственники. Вылазка на футбол была «выходом в свет». И наряды этих гостей, их разговоры, анекдоты, слухи и сплетни, которые собирались репортерами на трибунах, были, естественно, куда интереснее, чем непонятная беготня двух десятков парней за одним мячиком там, внизу, на поле… Но случалось, что подруга или сестра кого-нибудь из футболистов вдруг начинала принимать близко к сердцу то, что происходило перед ее глазами. Не потому, что она лучше других разбиралась в стратегии и тактике футбольной игры (если в те времена еще можно было говорить о какой-то «стратегии» или «тактике»), а просто потому, что вдруг видела, как ее возлюбленный получал по ногам, падал, корчился от боли. Возможно, именно в такой момент один из репортеров подметил и описал в своей заметке девушку, которая «нервно скручивала перчатки, переживая происходящее на этом поле, для foot-ball…».

И в одной из следующих своих заметок с футбольного матча, он снова вспомнил эту девушку, которая принималась «torcer», то-есть «нервно крутить» свои перчатки. Это выражение понравилось, его подхватили другие писаки, оно стало кочевать из газеты в газету, и в конце-концов, благодаря извечной любви бразильцев к крылатым выражениям, к лихим оборотам, к поэтическим метафорам, прижилось. Отсюда и появилось собирательное значение болельщиков как «торсиды». Со временем оно стало общеупотребительным в Бразилии, а потом и в десятках других стран, в том числе и в России.

«МЫ УМИРАЕМ ЧАЩЕ…»

Всю эту гамму переживаний, выраженных глаголом «torcer», один бразильский публицист остроумно выразил в форме призыва торседора, обращающегося к жене накануне очередного футбольного сезона с такими словами:

«Чемпионат начинается, жена…Все! Отныне и до декабря не рассчитывай на мое участие в воскресных обедах со своей мамашей. Теперь буду кушать пораньше и что-нибудь легкое. Лишь бы обмануть желудок. Доктор говорит, что перед матчем нельзя слишком плотно наедаться. Приходится слушаться доктора, жена. Ведь война чемпионата слишком жестока и безжалостна, и чтобы победить в ней, необходимо соблюдать режим.

И не стоит, моя дорогая, говорить, что я смешон, что я преувеличиваю! Да, я не играю, не бегаю за мячом, но ты же знаешь: нам, торсиде, приходится гораздо труднее, чем игрокам. И торседорес умирают чаще, чем те, кто бегает там, внизу…

Да, жена, начинается священная война, и впереди у меня масса забот. Я буду свистеть и сам буду освистан, буду забивать голы и пропускать их, я буду плакать и смеяться… Поэтому, жена, смирись с моим отсутствием по воскресеньям. Но прежде чем отправиться с сестрой или тещей в кино, не забудь поставить для меня бутылку пива в холодильник. И таблетку «Мельорала» от головной боли — на тумбочку у моей кровати. Пиво, чтобы отметить победу, лекарство — на случай поражения.

Но никому не говори про таблетку, потому что друзья начнут смеяться надо мной. И потому что думать о проигрыше перед матчем — плохая примета».

Такой вот страстный и взволновванный монолог.