Бразилия и бразильцы

«Зеленым адом» называют этот край со времен конкистадоров. Глядя на проплывающие мимо берега Амазонки, понимаешь, что это название отнюдь не большое преувеличение. Берегов в обычном понимании этого слова здесь нет. Земли не видно за сплошным зеленым покровом сползающей в реку растительности. Гниющие поваленные стволы, больные падающие деревья оплетены лианами и покрыты таким количеством колючек и шипов, что продвижение здесь возможно только с помощью топора или мачете. К этому надо добавить страшную влажность, убийственный зной, обильные ливни. Здесь масса ядовитых змей, москитов, муравьев, широко распространены малярия, лихорадка, проказа (в Амазонии заболеваемость проказой в шесть раз выше среднебразильских показателей).

Все это, естественно, не способствует заселению Амазонии. Лишь изредка на границе сельвы и реки можно увидеть серые хижины из пальмовой соломы, стоящие на длинных сваях. Иногда к борту нашего судна торопливо направляется утлая лодчонка, выдолбленная по индейскому способу из цельного древесного ствола.

— Хлеба, киньте хлеба! — кричат из ладьи полуголые детишки. Матери молча протягивают руки.

Я обратил внимание на то, что в этих лодках всегда находились только женщины и дети.

— Мужчин днем не бывает дома, — пояснил Алмейда. — Мужчины добывают пищу в сельве. Или собирают серингу — каучук.

Эти люди живут здесь, как двести или две тысячи лет назад. Река для них не просто дешевое транспортное средство, а единственная нить, связывающая их друг с другом и напоминающая о существовании другого мира.

Безумец, рискнувший оторваться от спасительной пуповины Амазонки или ее притоков и углублявшийся в сельву, обычно погибал. Вот почему до последнего времени человек не заглянул под беспредельный зеленый покров глубинной Амазонии и жил примитивным собирательством. Добывали то, что лежало на поверхности, росло по берегам рек, падало само собой в руки: каучук, орехи, рыбу.

Впервые Амазония проснулась от спячки в конце XIX века, когда зарождавшаяся автомобильная промышленность Европы и Северной Америки вдруг ощутила острую потребность в резине и сок гевеи бразилиенсе неожиданно стал цениться на вес золота. Это было безумие, о котором Жоао Алмейда вспоминает со вздохом сожаления: именно тогда он, как и несколько десятков других предприимчивых авантюристов, сколотил свое состояние. Тысячи людей устремились в сельву, ожесточенно борясь за удобные, близкие к рекам участки каучуконосных деревьев. Именно тогда были заложены многие из поселков, у которых причаливает наш «Лауро Содре». Именно тогда разрослись и прогремели на весь мир никому дотоле не известные Белен и Манаус. В их портах теснились суда под европейскими и американскими флагами, разгружавшие в обмен на бесценный каучук испанские вина, голландские сыры и французские ткани. Из их кают высаживались швейцарские банкиры, девицы из Парижа и примадонны «Ла скала». В чаду тропического Клондайка сколачивались миллионные состояния и погибали тысячи серингейрос.

Никто еще в то время не знал, что на опытных участках английских ботанических лабораторий седовласые профессора колдуют над семенами гевеи бразилиенсе, которые еще в 1876 году выкрал, подкупив экипаж бразильского судна «Амазонас», некий Уикман. Упорные англичане добились своего: в 1911 году на плантациях их азиатских колоний появились первые побеги окультуренной гевеи. Каучуконосы, выращенные на плантациях, свободных от колючих лиан, индейцев, крокодилов и желтой лихорадки, давали куда более дешевую резину. Нескольким десяткам предприимчивых дельцов вроде Алмейды удалось спасти свои состояния. Тысячи же захваченных врасплох мелких дельцов с треском обанкротились. Громадная армия сборщиков «серинги» была брошена на произвол судьбы в дебрях тропического леса, обреченная на неминуемую гибель.

А в годы второй мировой войны вдруг произошло гротескное «переиздание» каучукового бума. Отрезанные немецкими подводными лодками от азиатских плантаций, США проявили неожиданный интерес к бразильской гевее. Дело дошло до того, что объятый паникой Форд организовал в Сантарене громадную, по бразильским масштабам, серинговую плантацию. Снова подскочили акции Амазонии, дельцы в конторах Рио и Сан-Паулу потирали руки и хлопали друг друга по плечам: «Форд не станет бросать деньги на ветер». Увы, интерес Форда и его соотечественников к амазонской резине тотчас же после окончания войны угас и слово «Сантарен» было вычеркнуто из деловых справочников Уолл-стрита и Детройта.