Бразильские сказки и легенды

У одного человека была дочь на выданье. Пришел день свадьбы. Невеста со своей родней и друзьями отправилась в церковь, а рабыни остались на кухне готовить праздничный обед. И вдруг не хватило воды, чтоб подлить в кастрюли, уже стоявшие на огне. Тогда одна из служанок взяла кувшин и побежала к роднику. Приходит и видит — сидит на ветке птичка колибри. Сидит и поет:

Цветочки, листочки,
Где пищи достать?
Махну-ка хвостом
Да пойду-ка плясать…
Туит-туит-туит…

Поставила негритянка кувшин на землю и давай самбу плясать. Про все на свете забыла: и про воду, и про обед, и про свадьбу. Ждут ее дома, ждут не дождутся, а она все у родника. Птичка колибри все поет, а негритянка все пляшет.

Прошло много времени, и отправилась к роднику другая рабыня — посмотреть, что там ее товарка поделывает, почему воду не несет. А та увидела подругу и запела:

Ах, подруженька душа,
Песня птички хороша!
Попляши,
Попляши!

Подбежала подруга и тоже пустилась в пляс. Стали теперь в доме ждать двоих. Звали, кричали — ни ответа ни привета. Тут и третья рабыня пошла к роднику, вслед за ней четвертая и так все до одной. Придут и ну плясать самбу, как полоумные.

Когда в доме не осталось больше ни одной рабыни, пошла за ними одна из сестер невесты. Едва негритянки увидели ее, как принялись петь:

Ах, хозяюшка-душа…

Вошла девушка в круг и так заплясала, что только держись. Пошла другая сестра. Но едва первая заметила ее, как запела во все горло:

Ах, сестричка, ах, душа…

Та ни минуты не колебалась. Пустилась плясать без оглядки. А мать девушек сидит как на иголках, не знает, что делать: обед подгорает, гости не идут и вообще ничего не готово. Все, кто в доме оставался, торчат зачем-то у родника и воду не несут.

Сказала она тогда себе:

— Да нет, с ними со всеми что-нибудь случилось там, у родника. Пойду-ка сама погляжу.

Накинула она шаль на голову и пошла. Еще издалека она услышала, как под ногами пляшущих земля кипит, а уж когда увидела, что все собрались в круг и пляшут самбу, и услышала, как птичка колибри заливается, то еще издали принялась выписывать ногами такие узоры, что только держись. А тут еще дочери, едва завидев ее, запели хором:

Ах ты, матушка-душа…

Старуха не выдержала и сама пустилась в пляс, что было мочи. То-то веселье пошло! Птичка так распелась, ну просто на части разрывалась. И чем больше она пела, тем отчаяннее плясали женщины.

Дома остался только старик, досадуя, что не идут новобрачные, не идут гости и куда-то подевались все женщины, которые ушли к роднику: жена, дочери, рабыни — одним словом, все. Он готов был лопнуть от злости. Наконец, проклиная все на свете, он схватил плеть и сказал:

— Погодите мне, ужо я вас разыщу!

И помчался по дороге к роднику, вне себя от гнева. Старуха, как только его заметила, так сразу подбоченилась и запела:

Ах, старик мой, ах, душа!..

Старик вошел в круг и принялся хлестать всех плетью направо и налево, приговаривая:

Ах ты, женушка-душа,
Глянь, как плетка хороша,
Попляши,
Попляши.

Досталось тут жене, досталось дочерям, досталось рабыням, и такой тут поднялся шум, что хоть святых вон выноси. Вмиг закончилась самба. Птичка колибри поглядела на всю эту свалку, взмахнула крылышками и улетела.

Перевод В. Житкова

Стихи в этой сказке переведены И. Тыняновой

Курочка-пеструшка

У одной женщины было две дочери. И единственным ее достоянием была курочка-пеструшка. Умирая, она завещала пеструшку обеим девушкам.

Когда пеструшка подросла, старшая сестра начала уговаривать младшую съесть курочку. А та ни в какую. Но старшая так настаивала, что младшая наконец сказала:

— Пусть будет по-твоему.

Поймала она пеструшку, рассекла на две части и отдала одну половину сестре, которая тут же ее съела. А ту часть, что досталась ей, подшила куском кожи.

Пеструшка не умерла. Заплата покрылась перьями, курочка потолстела и стала такой красавицей, что просто заглядение. Когда она начала нестись, то клала по три яйца в день.

Повадилась пеструшка ходить каждый день во дворец короля, находившийся неподалеку. Залетит туда и давай бедокурить. То заберется на письменный стол, где лежали бумаги короля, то на обеденный стол, то на кухонный. Знай себе разгуливает да разбрасывает все, что под ноги попадается. Король и так и сяк изощрялся, чтоб поймать разбойницу, но курочка была уж больно пугливой. Ну такой пугливой, что и представить себе не можете. Надоели королю шалости пеструшки, и послал он слуг разыскать ее хозяина и спросить, не продаст ли он курочку. Ходили они не раз и не два, пока нашли девушку; передали ей королевские слова. А девушка спела им: